Из Цезаревых данников, не сметь Притрагиваться к ручке этой, этой… Ну как ее теперь, когда она Не Клеопатра? — Сечь без разговоров, Пока он рта плаксиво не скривит И вслух не повинится. Тирей
Марк Антоний… Антоний
Тащите сечь. Сеченого назад. Еще нам эта Цезарева кукла Снесет ему посланье. Служители с Тиреем уходят.
Ты была Не первой свежести уже задолго До нашего знакомства. Для того ль Оставлено нетронутое ложе Мной в Риме, для того ль я не завел Детей от брака с лучшею из женщин, Чтоб подлости безропотно сносить Той, кто заигрывает с первым встречным? Клеопатра
Мой повелитель… Антоний
Ты была всегда Бездельницей, когда же мы доходим В пороках до предела, горе нам! Нас боги ослепляют. Помрачают Нам разум нашей мерзостью. Глядят, Как мы обожествляем тупоумье И превозносим нашу хромоту. Клеопатра
Я не могу. Антоний
Я взял тебя объедком С тарелки Цезаря, и ты была К тому еще надкушена Помпеем, Не говоря о множестве часов, Неведомых молве, когда ты вряд ли Скучала. Я уверен, что на слух Тебе знакомо слово воздержанье, Но в жизни неизвестна эта вещь. Клеопатра
За что, за что? Антоний
Позволить проходимцу, Привыкшему к подачкам, подходить С развязностью к моей подруге в играх, К твоей руке, священной, как печать Монаршая и царская присяга! Я б мог стада Басанского холма Перереветь.[26] Я, точно зверь, затравлен. Об этом невозможно толковать, Отвешивая вежливо поклоны, Как палачу спасибо говорить За ловкие движенья. Возвращаются служители с Тиреем.
