мужчиной, как Генри. Почему же тогда он был таким «колючим», когда думал, что они с Генри увлечены друг другом?

— Почему вы хмуритесь? — Эдам щелкнул пальцами проходящему мимо официанту, потребовав еще два бокала шампанского.

— Потому что я не понимаю вас, — откровенно призналась Десима. — Вы кажетесь совершенно непоследовательным.

— Благодарю вас. — Эдам слегка поклонился. — Но непоследовательными бывают дамы. Я стараюсь быть загадочным.

— Чепуха, — отозвалась Десима. — Вам незачем важничать, чтобы быть интересным, и перестаньте пытаться уверять меня в обратном. — Она забыла понизить голос, поэтому Оливия и Генри с удивлением повернулись к ней. — Лорд Уэстон дразнит меня, — объяснила она, глотнув из бокала.

— Кому-нибудь из дам нужен лед? — быстро спросил Генри, бросив на Десиму предупреждающий взгляд.

Она сморщила нос. Шампанское делало ее удивительно легкомысленной. Это было восхитительное чувство, так непохожее на то, которое она всегда испытывала на балах в прошлом, сидя в углу с престарелыми толстыми вдовами.

Десима сделала еще один глоток и покачала головой:

— Нет, благодарю вас, сэр Генри.

— Тогда, возможно, вы потанцуете со мной? — спросил ее Эдам, взял ее танцевальную карточку, висящую на запястье, и открыл. — Если я не ошибаюсь, следующий танец — вальс.

— Я не танцую, милорд.

— Очевидно. В данный момент вы заняты шампанским. Но если вы закончили…

— Вы неправильно меня понимаете. — Десима почувствовала, что краснеет. — Я не собираюсь танцевать.

— Но вы танцевали весь вечер. Вы отвергаете меня как партнера? Я обижен.

— Я… нет… я имею в виду… — Десима с безнадежным видом смотрела на лицо Эдама, терпеливо ожидавшего, пока она перестанет колебаться. Она действительно много танцевала и с разными мужчинами. Не было никакой причины, по которой Десима могла отказать Эдаму. И она сдалась. — Благодарю вас, лорд Уэстон.

Она видела, что Генри приглашает на танец Оливию, и они вчетвером выбрались на танцпол, когда раздались первые звуки музыки. Десима стояла в нерешительности — уверенность, наполнявшая ее с тех пор, как мистер Мейс повел ее танцевать, испарилась полностью.

— Десима? — Эдам терпеливо ждал, и с чувством обреченности она шагнула в его объятия. Когда Десима перевела дыхание, знакомые запахи — цитруса и тела Эдама — так подействовали на нее, что она почувствовала слабость в ногах. Но рука Эдама крепко держала ее, как спотыкающуюся лошадь, и они начали танцевать.

— Это платье вам особенно идет, — заметил Эдам. Десима услышала иронию в его голосе и быстро взглянула ему в лицо, но, к счастью, он не разглядывал округлость ее полуобнаженной груди. — Веснушки рассыпаны повсюду, не так ли?

— Нет, не так, — отозвалась она. — Вероятно, вы видели каждую мою веснушку, но я была бы вам признательна, если бы вы не упоминали о них снова — в конце концов, это неприлично.

— Вы заставляете меня забывать о приличиях, — произнес он жалобным тоном, поворачивая ее вокруг менее энергичной пары танцоров. На мгновение их тела прижались друг к другу — Десиму обдало жаром, и она тут же отпрянула.

Растерянная, она заговорила о первом, что могло вернуть их на землю и заставить вспомнить об обязательствах:

— Когда ваша свадьба?

— Восемнадцатого июня.

— О! — Что сказать теперь? — И где?

— Понятия не имею. Моя будущая теща еще не озвучила свое решение по этому поводу.

— А Оливия не имеет права голоса? Мне кажется, у невесты должны быть свои соображения о том, как должна проходить церемония.

— Оливия полностью подчиняется матери, — сказал Эдам, скрипнув зубами.

Это, пожалуй, могло объяснить явное равнодушие Эдама к предстоящему браку. Из того, что Десима знала о миссис Ченнинг, она не могла представить ее в роли сговорчивой тещи.

— Готова держать пари, что в будущем вы будете одерживать верх во всех столкновениях с этой дамой, — заметила она.

— Во всяком случае, я намерен так поступать. Но пока Оливия не удалена из ее орбиты, ссоры с ней не приведут ни к чему, кроме огорчений ее дочери.

— Вы заботитесь о чувствах Оливии? — Впервые Десима услышала от него что-то выражающее его отношение к невесте.

— А вы считаете меня бесчувственным? Я очень люблю Оливию и хочу, чтобы она была счастлива. — Эдам посмотрел на нее — его серые глаза помрачнели, контрастируя с веселой музыкой. — Она робеет передо мной — боится открыто выражать свою привязанность.

— Прошу прощения. — Десима закусила губу. — Это было непростительно. Я не имела права вмешиваться.

Эдам улыбнулся, заставив ее непослушное сердце бурно биться о ребра.

— Ну, я считаю вас своим другом и ожидаю регулярных нравоучений. Уверен, что вы постоянно распекаете Фрешфорда.

— Генри редко в этом нуждается. — Десима заметила другую пару, когда они сделали поворот.

— В самом деле, красивая пара, — сухо промолвил Эдам.

Действительно, миниатюрная Оливия безупречно соответствовала Генри. Их волосы поблескивали при свете разными оттенками золота. Оба были необыкновенно хороши.

— Оливия обладает красотой, которая не потускнеет ни с каким партнером, — быстро сказала Десима. Если Генри не будет осторожен, его может вызвать разгневанный жених. Эдам мог быть слеп к тому, как Оливия наслаждалась легким флиртом, покуда она сидела рядом с ним, но требовать от него спокойствия, видя, как она кружится в танце с другим мужчиной и оба глядят друг другу в глаза, было бы чересчур.

— Это истинная правда, — согласился Эдам. Десима бросила на него подозрительный взгляд, но он казался вполне спокойным, только чуть сильнее прижал ее к себе.

Танцевать таким образом с Эдамом было рискованно. Десима знала это, но не могла заставить себя прекратить наслаждаться его объятиями в волшебном танце.

Десима успела забыть о том, как чудесно они подходят друг другу, как его рост соответствует ее, как топорщатся волосы на его висках, какие морщинки появляются в уголках его глаз при улыбке, как ее дыхание прерывается, когда он смотрит на нее.

Она опустила глаза, охваченная внезапным паническим страхом, что Эдам прочтет в них ее чувства. Десима столько раз говорила себе, что может любить Эдама на расстоянии и жить с этим. Она понятия не имела, что любовь может быть такой всепоглощающей, что неожиданная близость, возникшая между ними в танце, будет питать эту любовь и даже усилит ее, что его помолвка с другой женщиной не изменит ее чувства ни на йоту.

Музыка смолкла, и Десима присела в реверансе. Она ощущала поразительную легкость, беспечность и изумление тому, что танец мог доставить ей такое наслаждение. Словно прочитав ее мысли, Эдам шепнул:

— Я вижу двух патронесс, глазеющих на нас. Это они по-свински обошлись с вами.

Десима бросила на них затравленный взгляд, внезапно почувствовав себя восемнадцатилетней девушкой.

— Миссис Драммонд Бэррел и леди Каслри. Я ужасно боялась их. Они словно смотрели сквозь меня, но было видно, каких усилий им стоит игнорировать такое заметное существо, как я.

— Отлично. — Эдам взял ее под руку и повел к двум внушительным особам. Только тот факт, что свыше сотни глаз наблюдало за танцполом, помешал Десиме высвободить руку.