— Книга — хорошая аналогия. Ты когда-нибудь сможешь открыть том воспоминаний об этом годе, не увидев его имени?
Десима знала, что ее щеки краснеют.
— Он может написать свое имя в регистрационной книге свадеб, вслед за именем Оливии, и больше нигде — тем более на чем-то принадлежащем мне. То, что ты предполагаешь, абсолютно недостойно — как будто мужчины хотят держать гарем из всех женщин, с которыми они когда-либо…
— Занимались любовью? — закончил Генри. — Вероятно, ты права. Мы несовершенные существа в сравнении с женщинами. — Он пришпорил лошадь и поскакал вперед, прежде чем она успела ответить.
Этим вечером Десима одевалась на бал у леди Кэнтлайн в настроении бравады, смешанной со страхом. Должно быть — она посчитала на пальцах — прошло почти пять лет с тех пор, как она была на настоящем балу.
Десима не намеревалась танцевать сегодня вечером, но твердо решила держать голову высоко среди матрон и дуэний, зная, что она безукоризненно одета и ей абсолютно нечего стыдиться. Она больше не была залежавшимся товаром на брачном рынке, так как не собиралась позволить никому относить ее к этой категории.
Смелыми словами не намажешь масло на хлеб, подумала Десима, нервно подбирая пуховку и снова пытаясь запудрить веснушки на груди. Она подтянула кружевную отделку на низком вырезе, а Пру, отложив щетку для волос, вернула ее на прежнее место.
— Оставьте все как есть, мисс Десси… мисс Десима. — Она все еще не привыкла к требованию Десимы называть ее полным именем. — Это красивое платье — не портите его.
— У меня выпадет грудь, — простонала Десима. — У модистки платье не выглядело таким неприличным.
— Вы уже взрослая леди и можете показывать вашу грудь, — твердо заявила Пру. — Она не такая большая, но отличной формы, а плечи у вас белые и красивые.
— Веснушки! — с отчаянием произнесла Десима, когда Пру застегнула ей ожерелье и передала жемчужные серьги.
«Ваши веснушки. Меня интересовало, спускаются ли они вниз…» Голос Эдама и его пальцы, скользящие по ее коже. Она стояла спиной к нему. Что бы случилось, если бы он увидел пыльцу веснушек, рассыпанную по ее груди? Десима зажмурила глаза, отгоняя картину, представшую перед ее мысленным взором.
— Ну вот, теперь вы выглядите прекрасно. — Пру шагнула назад, позволив Десиме встать и посмотреться в высокое зеркало в раме.
О боже! Это была совсем не она. Инстинктивно Десима расправила плечи, осанка была безупречной: вскинутая голова, округлые плечи и выдающаяся вперед грудь.
— Когда вы вернетесь, мисс Десима? — спросила Пру. Горничная возилась с вещами на туалетном столе, но ее беспечный вид не мог обмануть Десиму.
— Думаю, не раньше часа. А что? Ты бы хотела выйти? — Шея Пру порозовела. — О, Пру, это Бейтс? Он пригласил тебя куда-то?
— М-м-м, — промямлила Пру. — Только в таверну недалеко отсюда. Он говорит, что она вполне респектабельная и мы там сможем поужинать и поболтать.
— Приятно слышать, — сказала Десима тоном матери, уговаривающей своего отпрыска попробовать что-то новое. — Ты хочешь пойти, не так ли?
— Да, вероятно: Я просто… — Пру стояла, царапая по ковру носком туфли, — робею. Здесь все по- другому — не так, как в охотничьем домике.
— Я знаю, что ты имеешь в виду, — с чувством отозвалась Десима. — Иди и ужинай, если этим дело ограничится, — по крайней мере, вы все выясните. — Как легко давать другим советы — даже те, которые игнорируешь сама.
Поездка в городской особняк леди Кэнтлайн казалась нереальной. Леди Фрешфорд и Кэролайн весело болтали о том, кого Кэролайн может встретить на своем первом большом балу; Генри, сидящий рядом с Десимой, выглядел необычайно элегантным и разговаривал на всевозможные темы. Все, что хотела Десима, — это держать его за руку и нервно хныкать.
Но ей было двадцать семь лет, она приняла новогоднее решение и должна была ему соответствовать, а леди Фрешфорд сочла бы ее безумной, видя вцепившейся в руку бедного Генри.
Выйти из кареты, сохраняя скромный вид в новом платье, было вызовом, отвлекающим Десиму от ее страхов, покуда они все поднимались по ступенькам лестницы. Затем гордость пришла ей на помощь.
«Я не собираюсь бежать вниз по этим ступенькам», — сказала себе Десима, взяв под руку Кэролайн и ободряюще сжав ее локоть. Кэролайн устремила на нее нервный взгляд широко открытых глаз, и Десима улыбнулась.
— Ты выглядишь чудесно, — шепнула она. — Ты ослепишь всех молодых людей. Не забудь, что ты не должна вальсировать, так как тебя еще не одобрила одна из патронесс Олмакса, а мы не знаем, будет ли здесь кто-нибудь из них этим вечером. И не танцуй более чем дважды с одним и тем же мужчиной.
Десима говорила с уверенностью женщины, которой регулярно приходилось иметь дело с подобными социальными запретами, и улыбалась про себя.
Леди Фрешфорд уверенно шла вперед вдоль края бального зала, пока не нашла удовлетворявшее ее место и не опустилась в атласное кресло, подав знак своим незамужним подопечным занять стулья по бокам. Генри встал позади. Десима посмотрела на него, и он подмигнул ей — она сильно подозревала, что он ускользнет в игорную комнату, как только убедится, что его мама удобно устроена. Десиме хотелось бы пойти с ним.
Окинув взглядом помещение, Десима увидела Эдама, и все глупые страхи тотчас же исчезли, сметенные лавиной чувств.
Радость просто видеть его. Жар желания в крови. Робость при мысли о том, что он может подумать о ее внешности и платье. Слабая надежда, что оценит то, как она справилась со своими страхами и появилась на балу. Любовь и сознание того, что она должна немедленно отвести взгляд, иначе все увидят то, что написано у нее на лице.
Но, опуская глаза, Десима заметила, что Эдам находился здесь по той же причине, что и Генри, — стоя на часах позади маленькой группы дам, — и постыдная ревность поглотила все прочие чувства. Оливия обладала красивой внешностью и юностью — почему же она не могла заполучить и Эдама Грантама? Ведь именно такую невесту должен был искать виконт.
Десима вела молчаливую битву с собой и одержала победу. Если леди Фрешфорд или Кэролайн заметили красные пятна на ее щеках или стиснутые руки на коленях, то не подали виду. Десима сделала глубокий вдох, стараясь выровнять дыхание, и моргала, пока ее зрение не прояснилось. Затем она изобразила улыбку и стала наблюдать за потоком гостей со всеми признаками интереса.
На противоположной стороне комнаты Эдам, прислонившись плечом к колонне, с холодной неприязнью наблюдал за украшенной тюрбаном головой миссис Ченнинг, сидящей впереди него. Он собирался сдерживать характер с будущей тещей и сегодня вечером, и в других случаях, пока не женится на Оливии. Тогда миссис Ченнинг поймет, что зять не собирается плясать под ее дудку, как бы ловко она ни заманила его в ловушку.
Но это могло подождать. Его разногласия с миссис Ченнинг сильно расстроили бы Оливию — он уже знал, что повышенные голоса и даже легкий сарказм повергали ее в удрученное молчание. Не было способа внушить ей некоторую твердость характера до свадьбы — так что придется подождать.
Хуже всего было то, что, если бы Эдам не встретил Десиму Росс, он мог бы вполне благожелательно рассматривать Оливию в качестве невесты. Она обладала всеми подходящими качествами для любого мужчины. Даже отсутствие приданого не являлось существенным фактором, учитывая его состояние. Да, если бы не Десима, Оливия соответствовала бы всем критериям. Хорошо воспитанная, послушная, хорошенькая, готовая стать отличной женой и домохозяйкой. Если он должен подчиниться желаниям всех,
