Тибериус опёрся о пульт, наблюдая за тем, как гибнет последняя торпеда. Более приятное зрелище трудно было себе представить. У членов экипажа, стоявших в этот момент на мостике, вырвались вздохи облегчения, смешанные с пламенными молитвами благодарности.
— Прекрасно, лорд адмирал. Мы сделали это, — вздохнул и Барзано. Лоб эксперта покрывали крупные капли пота — видно было, что он изрядно ослабел, и теперь, когда опасность миновала, руки его слегка подрагивали.
— На сей раз да, Арио. — Тибериус впервые назвал Барзано по имени. — Нам повезло, но давай пока не будем торопиться распечатывать вино победы. — Он крикнул своему палубному офицеру: — Что там с нашим ответным огнём?
— Как раз настигает их, — ответил Филотас.
— Отлично, — процедил сквозь зубы Тибериус, и на губах его заиграла злая усмешка. — Пришла пора показать, что у нас все ещё остались зубы.
Кешарк не верил собственным глазам: торпедная атака была отражена! Последствия такого поворота событий были просто невообразимы. Пока он размышлял над этим и, главное, над вопиющей несправедливостью того, что произошло, мостик под Кешарком предательски накренился, швырнув эльдара наземь. От близких разрывов корабль затрясло. Огни на пульте замигали, из повреждённой аппаратуры повалил дым.
— Грозный Архонт, в нас попали! — крикнул его помощник.
— Да уж, благодарю за непревзойдённую проницательность, весьма кстати, — усмехнулся Кешарк. — И если меня убьют, будь добр, обрати на это своё драгоценное внимание. Как сильно мы повреждены?
Тёмный эльдар поднялся на ноги. Кусок кожи свисал с его горла, открывая взглядам подчинённых влажно поблёскивающую трахею. Он раздражённо закинул лоскут кожи на плечо, а подчинённые помчались выполнять распоряжения командира.
В следующую минуту на Кешарка обрушился вал информации, и каждая последующая новость была убийственнее предыдущей.
— Гало-поля остались без энергии!…
— Повреждён главный парус и срезаны оттяжки некоторых канатов!…
— Нарушена целостность корпуса на пыточной палубе!… Все заключённые мертвы!
Кешарк понял, что бой для него уже закончен. Лишённый защиты галополей, «Всадник бури» оказался слишком уязвим и теперь стал лёгкой мишенью для артиллеристов противника. Противник действительно оказался достойным, добыча превратилась в охотника, и больше Кешарк не допустит ошибки, недооценивая этого противника. Не допустит, если…
— Выходим из боя! — приказал он. — Мы вернёмся в нашу берлогу и займёмся ремонтом корабля. Эта добыча подождёт другого дня.
— Эльдарское судно отступает! — радостно крикнул Филотас, и Тибериус, отвернувшись, облегчённо вздохнул.
— Очень хорошо, — произнёс он. — Берём курс на Павонис. Когда окажемся в зоне безопасной связи, проинформируйте управление флота о способности эльдаров выдавать себя за имперские суда.
— Есть, лорд адмирал.
Тибериус потёр мозолистой рукой свой череп. Эльдар застал их врасплох и преподал хороший урок. Этот урок смирения стоил дорого, но был хорошо усвоен. Постучав по столику, адмирал назначил себе в наказание тридцать вечеров поста и тактических занятий — за свою неспособность предвидеть нападение. Приняв это решение, Тибериус спустился на развороченный командный пункт.
Арио Барзано сидел на корточках у основания помоста, стирая кровь с брови Перджеда, и улыбнулся, когда Тибериус преклонил перед ним колено.
— Отлично, лорд адмирал. Ваш быстрый манёвр спас нас.
— Давайте не будем преувеличивать мои заслуги и преуменьшать ваши, эксперт Барзано…
— Арио.
— Очень хорошо… Арио. Если бы не ваше предупреждение, мы все уже были бы мертвы.
— Возможно, — согласился Барзано. — Но я уверен, вы очень скоро сами бы догадались, что они замышляют.
При этих словах эксперта Тибериус скептически поднял бровь и заметил:
— Как это получается, что штатский чиновник Администратума знает о вражеских судах так много?
Барзано хитро улыбнулся:
— Я много где побывал, Ласло, встречал много интересных людей, и я хороший слушатель. Я учусь везде и у всех. — Он пожал плечами и продолжил: — По роду службы я часто сталкиваюсь с информацией, доступной лишь немногим, и стараюсь все запомнить. Но послушайте, лорд адмирал, настоящий-то вопрос не в том, как я что-то узнал, а в том, как наши враги выяснили, где нас найти. Я полагаю, что вы привели нас сюда путём, лежащим в стороне от проторённых маршрутов.
— Разумеется.
Барзано поднял брови:
— Тогда как же они узнали, что мы окажемся здесь? Я сообщил только губернатору Павониса.
— Вы подозреваете, что она в союзе с эльдарами?
— Мой дорогой лорд адмирал, я бюрократ. Я подозреваю всех, — рассмеялся Барзано, но тут же лицо его вновь обрело серьёзное выражение. — Но вы правы, вопрос о преданности губернатора — один из многих, которые меня беспокоят.
Не успел Тибериус задать очередной вопрос, как Лортуэн Перджед, застонав, поднёс ко лбу руку, покрытую пятнами крови. Барзано помог ему подняться на ноги и коротко поклонился Тибериусу:
— Лорд адмирал, извините, но мне нужно отвести Лортуэна к. своему врачу. Во всяком случае посещение вашего мостика было для нас очень познавательным. Нужно будет как-нибудь повторить его, вы не против?
Тибериус кивнул, не зная, как следует относиться к этому говорливому эксперту. Чем больше он рассуждал о случившемся, тем ближе подходил к мысли, что Барзано ожидал атаки на крейсер «Горе побеждённому». Почему же иначе он заявился на мостик именно в этот момент, заявился единственный раз за всё время путешествия? А когда внезапно разразился смертельный бой, Барзано чётко сориентировался на мостике корабля. Странно всё это…
«Какие ещё сюрпризы ожидают меня в этом путешествии?» — угрюмо размышлял адмирал.
5
В операционной, представлявшей собой восьмиугольную комнату без окон, было холодно, дыхание присутствовавших в ней облачками белого тумана повисало в воздухе. Двое ответственных за операцию плавно и грациозно перемещались в полумраке палаты. Освещение поддерживалось на минимальном уровне, поскольку глаза Хирурга были непривычны к яркому свету и многие считали, что так или иначе, но наилучших результатов он добивался в почти полной темноте.
К полу в центре палаты был привинчен гофрированный металлический стол, окружённый загадочными устройствами, увешанными скальпелями, длинными иглами и пилами для кости. Третий из присутствовавших в палате — обнажённый мужчина — неподвижно лежал на холодной поверхности стола. Никаких механических приспособлений, удерживающих его на месте, не было, только наркотики.
Хирург ввёл их как раз столько, сколько нужно для достижения именно такого эффекта, и в то же время не так много, чтобы тот в ходе операции вообще ничего не почувствовал.
Где же искусство, если удостоенный чести не сможет ничего почувствовать?
На Хирурге был красный халат, на руки он натянул толстые прорезиненные перчатки, пальцы которых оканчивались изящными скальпелями и прочими поблёскивающими хирургическими инструментами. За его изощрёнными приготовлениями из полумрака наблюдала помощница; на её лице читались почтительность и вялая скука одновременно.
Она уже не раз наблюдала за работой Хирурга и видела, сколь велико его мастерство. Да, Хирург делал вещи поистине поразительные, но помощницу больше интересовало собственное наслаждение. Хирург кивнул ей, и она, обнажённая, быстрыми шагами на цыпочках пошла к столу; на полных красных губах женщины заиграла плотоядная ухмылка.
Ухватившись за края стола, она оттолкнулась вперёд и вверх, медленно поднимая ноги, пока не приняла
