поднос перед Сергием, тот отломил большой ломоть хлеба и стал жадно есть.
– А теперь расскажи мне о себе и Рабане Море.
Глава 20
Джоанна поняла, что существует два разных Сергия: один беспутный, вульгарный и ничтожный, другой изысканный, умный и рассудительный. Она читала об этом у Цельса, он назвал это явление animae divisae, раздвоение личности.
Значит, Сергий страдал именно этим недугом. Но в его случае причиной метаморфозы было вино. Деликатный и добрый в трезвом состоянии, выпив вина, он становился невыносим. Дворцовые слуги, всегда готовые посплетничать, рассказали Джоанне, что Сергий однажды приговорил одного из них к смерти только за то, что он не вовремя подал завтрак. Но, вскоре протрезвев, Сергий отменил казнь. Однако беднягу успели побить палками и приковать к позорному столбу.
Врачи Сергия не сильно ошибались в отношении него, решила Джоанна: Сергий действительно одержим, хотя завладевших им демонов наслал не дьявол; они жили в нем самом.
Узнав лучшие качества Папы, Джоанна задалась целью вылечить его. Она посадила Сергия на строжайшую диету и ключевую воду. Сергий ворчал, но подчинялся, опасаясь возвращения болей. Решив, что Папа готов к этому, она начала регулярно гулять с ним в саду Лютеранского дворца. Поначалу к месту прогулки Сергия выносили в кресле трое слуг, кряхтя под его тяжестью.
В первый день он сделал лишь несколько шагов и сразу упал в кресло. По настоянию Джоанны и с ее одобрения, каждый день Сергий гулял немного больше, и в конце месяца мог самостоятельно обойти весь сад. Остаточная отечность его суставов уменьшилась, и кожа восстановила здоровый розовый цвет. Отеки на глазах исчезли, и когда более четко обозначились контуры его лица, Джоанна увидела, что он гораздо моложе, чем она предполагала, не старше сорока пяти лет.
– Чувствую себя новым человеком, – однажды сказал Сергий Джоанне во время их очередной прогулки. Была весна, и сирень стояла в полном цвету, наполняя воздух густым ароматом.
– Ничего не болит, голова не кружится, никакой боли? – спросила Джоанна.
– Ничего такого. Воистину, Господь сотворил чудо.
– Именно так, ваше святейшество, – задумчиво улыбнулась Джоанна. – Но вспомните, как вы чувствовали себя, когда один только Бог был вашим лекарем!
Сергий игриво потрепал Джоанну за ухо.
– Господь прислал мне тебя, чтобы ты помог ему сотворить это чудо!
Они улыбнулись друг другу.
«Момент настал», – подумала Джоанна.
– Если вы действительно чувствуете себя хорошо… – она умолкла.
– Да?
– Я как раз подумал… сегодня заседает папский суд. Ваш брат Бенедикт будет председательствовать во дворце, как обычно. Но если вы чувствуете себя лучше…
Сергий неуверенно ответил:
– Бенедикт привык председательствовать. Вообще-то нет надобности…
– Люди выбрали Папой не Бенедикта, а вас. Им нужны вы, ваше святейшество.
Сергий нахмурился. Наступило долгое молчание.
Джоанна подумала, что слишком поспешила и была прямолинейна.
Но Сергий произнес:
– Ты прав, Иоанн Англиканец. Я очень долго пренебрегал такими делами. – Печаль придала ему умудренный вид.
Джоанна тихо ответила:
– Лекарство в том, чтобы действовать.
Сергий задумался над ее словами и внезапно направился к калитке сада.
– Пойдем! – позвал он ее. – Чего же ты ждешь?
Она поспешила за ним.
У дверей зала заседаний, прислонившись к стене, стояли два гвардейца. Завидев Сергия, они вытянулись и распахнули дверь.
– Его святейшество Папа Сергий, епископ Рима и митрополит Римской провинции, – звонким голосом произнес один из них.
В зал вошел Сергий в сопровождении Джоанны. На мгновение все изумленно умолкли, слышался только шум передвигаемых скамей, когда члены папского суда встали. Бенедикт сидел в папском кресле с раскрытым ртом.
– Закрой рот, брат, если не собираешься ловить мух, – сказал Сергий.
– Ваше святейшество! Разумно ли это? – воскликнул Бенедикт. – Не стоит рисковать здоровьем, наблюдая эти заседания!
– Благодарю, брат, но я чувствую себя отлично, – ответил Сергий. – Пришел, не наблюдать, а председательствовать.
Бенедикт встал.
– Я, как и весь Рим, рад это слышать. – Голос его прозвучал далеко не радостно.
Сергий поудобнее уселся в кресло, выложенное подушками.
– Какое дело слушается сегодня?
Нотариус быстро изложил суть дела. Некий Мамерт, преуспевающий негоциант, просит разрешения обновить здание приюта и школы для сирот. Это полуразрушенное здание прилегало к Латеранскому дворцу. Мамерт предлагал перестроить его под ночлег для паломников.
– Приют, – задумался Сергий. – Знаю это место очень хорошо. Сам жил там какое-то время, когда умерла моя мать.
– Ваше святейшество, здание превратилось почти в руины, – вставил Мамерт. – Смотреть больно, позор для всего города. Я же готов превратить его во дворец!
– А что станет с сиротами? – осведомился Сергий.
Мамерт пожал плечами.
– Они найдут приют где-нибудь еще. Есть много благотворительных домов, которые примут их.
– Очень тяжело, когда тебя выгоняют из собственного дома, – заметил Сергий.
– Ваше святейшество, новая гостиница станет украшением Рима! Герцоги и даже короли будут рады останавливаться в ней!
– Для Бога сироты не менее дороги, чем короли. Не Христос ли сказал: «Блаженны нищие, ибо им принадлежит царствие Небесное»?
– Ваше святейшество, прошу учесть мое предложение. Подумайте, сколько пользы Риму принесет такое здание!
Сергий покачал головой.
– Не допущу сноса сиротских приютов. Прошение отклоняется.
– Я протестую! – решительно заявил Мамерт. – Ваш брат и я уже обо всем договорились. Все проплачено.
– Проплачено? – Сергий изогнул бровь.
Бенедикт сделал знак, чтобы Мамерт замолчал.
– Я… я, – Мамерт поднял глаза, подыскивая слова. – Я сделал пожертвование, очень щедрое пожертвование алтарю Святого Серватия, чтобы ускорить строительство.
– Тогда ты получил благословение, – заметил Сергий. – Такая щедрость всегда вознаграждается, и ты будешь меньше страдать в жизни вечной.
– Но…
– Благодарим тебя, Мамерт, за то, что обратил наше внимание на плохое состояние приюта. Ремонт его станет нашей первостепенной задачей.
Мамерт открывал и закрывал рот, словно рыба на берегу. В последний раз взглянув на Бенедикта, он вышел из зала.
Сергий подмигнул Джоанне, и она улыбнулась ему в ответ.
Бенедикт заметил, как они переглянулись. «Так вот откуда дует ветер», – подумал он и отругал себя за
