все организую. Пошли, Фредди.

Он проложил путь сквозь толчею. Раненый мулла сидел на бетоне, привалившись к полозьям вертолета. Человек на носилках уже был мертв.

– Положите муллу на его носилки, – распорядился Старк на фарси.

«Зеленые повязки», прилетевшие с ним на 212-м немедленно подчинились. Вазари, единственный человек в военной форме на площадке, и все остальные иранцы с базы были поражены. Никто из них не обратил внимания на Затаки, революционного командира-суннита, принявшего на себя командование Бендер-Деламом, который теперь стоял, прислонившись к вертолету, и внимательно наблюдал за происходящим, не привлекая к себе внимания из-за летной куртки пилота S-G, в которую был одет.

– Дайте-ка я взгляну, Дюк, – произнес врач со стетоскопом на шее, немного запыхавшись от быстрой ходьбы, – так рад, что вы вернулись. – Доктору Натту шел шестой десяток, это был обрюзгший человек с редкими волосами и носом пьяницы. Он опустился на колени рядом с муллой и принялся осматривать его грудь, мокрую от крови. – Надо бы его в лазарет, чем быстрей, тем лучше. Да и остальных тоже.

Старк приказал двум иранцам, стоявшим рядом, взять носилки и идти за доктором. Опять люди, прилетевшие с ним, беспрекословно подчинились его приказу – остальные «зеленые повязки» смотрели на него во все глаза. Их теперь было девять человек, включая Вазари и тех четверых, которые остались у управления компании.

– Вы арестованы, – сказал Вазари.

Старк посмотрел на него.

– За что?

Вазари нерешительно помялся.

– Приказ сверху, капитан. Я просто выполняю свою работу.

– Я тоже. Если со мной хотят поговорить, я буду здесь, сержант. – Старк ободряюще улыбнулся Мануэле, которая побелела лицом. – Ты бы шла в дом, милая. Тревожиться тут не из-за чего. – Он повернулся и подошел к боковой двери, чтобы заглянуть внутрь.

– Извините, капитан, но вы арестованы. Садитесь в машину. Вы отправляетесь на базу. Скорым ходом.

Когда Старк обернулся к нему, ему в лицо смотрело дуло карабина. Двое «зеленых повязок» подскочили к нему сзади, схватили за руки, обездвижив. Эйр было бросился к нему на выручку, но один из иранцев сунул ему автомат в живот, остановив на месте. Два иранца, державшие Старка за руки, поволокли его к машине. Другие подбежали, чтобы помочь им: Старк отчаянно пытался вырваться, осыпая их проклятиями. Мануэла, окаменев от ужаса, смотрела на них.

Раздался гневный рев, и Затаки прорвался сквозь охранников, выхватил карабин у сержанта Вазари и, размахнувшись, ударил его по голове прикладом. Только поразительная реакция Вазари, тренированного боксера, помогла ему вовремя увернуться и отскочить назад. Прежде чем он успел произнести хотя бы слово, Затаки прокричал:

– Что это пес делает с оружием в руках?! Вы что, дураки, не слышали приказ имама о том, что все военнослужащие должны быть разоружены?

– Послушайте, вы, – заносчиво начал Вазари, – я имею разрешение на… – Он в панике замолчал. Теперь в горло ему упиралось дуло пистолета.

– Ты не имеешь права даже штаны снять без разрешения местного комитета, – сказал Затаки. Он выглядел гораздо аккуратнее, чем раньше: чисто выбритое, с правильными чертами лицо. – Комитет рассмотрел твое дело?

– Нет… нет, но…

– Тогда, клянусь Богом и Пророком, ты под подозрением! – Затаки, прижимая пистолет вплотную к горлу Вазари, махнул другой рукой. – Отпустите пилота и сложите оружие, или, клянусь Богом и Пророком, я убью вас всех! – Когда он схватил карабин Вазари, его люди окружили остальных и теперь держали их под прицелом сзади. Два иранца, державшие Старка, занервничали и отпустили его.

– Почему мы должны тебе подчиняться? – сердито спросил один из них. – А? Кто ты такой, чтобы раздавать приказы?

– Я полковник Затаки, член Революционного комитета Бендер-Делама, хвала Господу. Этот американец помог нам спастись от контрнаступления федаин и привез сюда муллу и всех остальных, кому нужна медицинская помощь. – Внезапно его гнев прорвался наружу. Он толкнул Вазари, и сержант беспомощно растянулся на бетоне. – Пилота оставить в покое! Слышали?! – Он прицелился и нажал на курок, пуля пробила воротник овчинного полушубка на одном из двух иранцев рядом со Старком. Мануэла едва не потеряла сознание, а все остальные бросились врассыпную. – В следующий раз влеплю ее тебе между глаз! Ты, – рявкнул он на Вазари, – ты арестован. Мне кажется, что ты предатель, так что мы это выясним. Остальные могут идти с миром, передайте своему комитету, что я буду рад встретиться с ними. Здесь.

Он отпустил их взмахом руки. Люди начали приглушенно переговариваться между собой. Воспользовавшись моментом, Эйр скользнул к Мануэле и обнял ее за плечи.

– Держись, – прошептал он, – теперь уже все в порядке. – Он увидел, как Старк сделал им знак уходить. – Пойдем, Дюк говорит, чтобы мы ушли.

– Нет… пожалуйста, Фредди, я… я в порядке, я обещаю. – Она заставила себя улыбнуться, продолжая молиться про себя, чтобы человек с пистолетом взял верх над остальными, и все это закончилось.

Они молча смотрели, пока Затаки ждал. Его рука с пистолетом висела свободно, сержант лежал у его ног, те, кто противостоял ему, сверлили его взглядами, Старк стоял посреди них, далеко не уверенный в том, что Затаки выйдет из этого противостояния победителем. Затаки проверил магазин.

– Идите с Богом, все вы, – повторил он, на этот раз жестче, начиная злиться. – Или вы все еще глухие?!

С явной неохотой они повернулись и ушли. Сержант поднялся на ноги и одернул гимнастерку. Эйр наблюдал, как Вазари храбро пытается скрыть охвативший его ужас.

– Встань здесь и не двигайся с места, пока я не скажу. – Затаки бросил взгляд на Старка, смотревшего на Мануэлу. – Пилот, нам нужно закончить разгрузку. Потом моим людям надо поесть.

– Да. И спасибо.

– Не за что. Эти люди не знали. Их не в чем винить. – Он опять посмотрел на Мануэлу; взгляд его темных глаз был пронзительным. – Ваша женщина, пилот? – спросил он.

– Моя жена, – ответил Старк.

– Моя жена мертва. Погибла в абаданском пожаре вместе с двумя моими сыновьями. Такова была воля Божья.

– Иногда воля Божья бывает невыносима.

– Воля Божья есть воля Божья. Нам следует завершить разгрузку.

– Да. – Старк забрался в вертолет. Опасность миновала лишь на время, поскольку Затаки был непредсказуем, как нитроглицерин. Еще двое раненых были пристегнуты к креслам, двое других лежали на носилках. Он опустился на колени возле одного из них. – Как дела, старина? – тихо спросил он по- английски.

Джон Тайрер открыл глаза и сморщился, его голова была обмотана пропитавшимся кровью бинтом.

– О'кей… да, о'кей. А что… что произошло?

– Ты можешь видеть?

Тайрер словно удивился. Он пристально посмотрел на Старка, потом потер глаза и лоб. Потом, к облегчению Старка, сказал:

– Конечно, это… ты чуть-чуть расплывчатым получаешься, и башка болит, как черт знает что, но я тебя вижу нормально. Конечно, я тебя вижу, Дюк. Что, черт подери, произошло?

– Во время контрнаступлений федаин сегодня утром, на рассвете, ты где-то угодил под перекрестный огонь. Пуля задела тебя сбоку по голове, и когда ты поднялся, ты принялся бегать кругами, как безголовый цыпленок, и все кричал: «Я ничего не вижу, я ничего не вижу». Потом рухнул как подкошенный, и вот только сейчас пришел в себя.

– С тех самых пор? Черт подери! – Американец выглянул через дверь наружу. – А где мы сейчас?

– В Ковиссе. Я подумал, что лучше будет тебя и остальных поскорее доставить сюда.

Тайрер все еще потрясенно оглядывался.