— Слушай, я ведь не просто поболтать зашла. Мне нужна кое-какая информация.

Сандерс напустила на себя подозрительный вид.

— Будем есть, — сказала она тихо. — Когда жуешь, говоришь не так разборчиво.

— Хорошо, давай поедим.

Они выудили из коробки пару пышек.

— Ребята, вы закрыли дело Марченко и Парсонса? — спросила Поллард.

— Они же уже трупы, подруга, — ответила Сандерс с набитым ртом. — Мертвее мертвых. А зачем тебе?

Поллард знала, что этого вопроса не избежать, и переживала, что ответить. Сандерс уже работала в отделе, когда они выследили и накрыли Холмена. Даже несмотря на то что Холмен завоевал у них определенное уважение, многие агенты возмущались, когда «Таймс» сделала ему рекламу, окрестив «благородным разбойником». В отделе Холмена прозвали «пляжным бандитом» из-за смугловатой кожи, багамских рубашек и черных очков. Нельзя превращать преступников в героев.

— Я тут подрядилась на одну работу. Растить двух мальчишек — дорогое удовольствие.

Поллард не хотелось врать, но других путей она не видела. Да это была и не совсем ложь, так, почти правда.

Сандерс покончила с первой пышкой и принялась за вторую.

— Так кем ты работаешь?

— Частный заказ, нечто вроде банковской безопасности.

Сандерс кивнула. Агенты в отставке часто перебивались консультациями отдельных фирм и мелких банковских систем.

— Так или иначе, мне сказали, что департамент до сих пор ведет это дело. Ты что-нибудь знаешь?

— Нет. Но зачем им это?

— Я надеялась у тебя узнать зачем.

— Мы ничего не знаем. Они тоже. Дело закрыто.

— Ты уверена?

— А зачем вести его дальше? Мы их взяли. У Марченко и Парсонса не было соучастников. Понимаешь, мы следили за ходом расследования, так что мне ли не знать. Мы не нашли ни одной улики, свидетельствующей, что имела место некая третья сторона, так что продолжать работу представляется бессмысленным. В полиции это знают.

Поллард снова прокрутила в памяти разговор с Холменом.

— Марченко и Парсонс были связаны с бандой «лягушатников»?

— Нет. Так вопрос никогда не ставился. По крайней мере, данных нет.

— А с другими бандами?

Сандерс зажала пышку двумя пальцами и аккуратно откусывала от нее, чтобы не запачкаться.

— Мы допросили мать Марченко, их домовладельца, почтальона, какого-то придурка из видеомагазина, куда они частенько заглядывали, и соседей. У этих парней не было ни друзей, ни подельников. Они никому не говорили о том, чем занимаются, так что — зуб даю — они работали на пару, и точка. Не считая безвкусной коллекции золотых ожерелий и «Ролекса» за две тысячи долларов, все деньги они хранили на черный день. Никаких роскошных машин, бриллиантовых колец — да и жили-то они в трущобе.

— Но должны же они были на что-то тратиться. Вы же нашли только девятьсот тысяч.

Это, конечно, крупная сумма, но Марченко и Парсонс ограбили двенадцать банков. Поллард, сидя в «Стэнс донатс», произвела в уме расчет. Кассирши оплакивали потерю самое большее пары тысяч, но в хранилище за день могло скопиться от двухсот тысяч и больше. Если Марченко и Парсонс брали по триста тысяч с каждого хранилища, получалось три миллиона шестьсот тысяч, из которых половину они легко могли растранжирить. Поллард не находила в этом ничего удивительного. Однажды она взяла вора, который потратил двенадцать тысяч в публичных домах, и банду из Центральной Америки, которая спустила два миллиона на чартерные рейсы в Лас-Вегас, наркоту и горячих техасских девочек. Поллард предполагала, что недостающую сумму Марченко и Парсонс просто могли промотать.

Сандерс доела пышку.

— Они их не потратили. Они их попросту припрятали. А с теми девятьюстами тысячами была странная история. Парсонс набил ими матрас. Ему нравилось спать на деньгах.

— Сколько всего они взяли?

— Шестнадцать миллионов двести тысяч минус то, что мы нашли.

Поллард присвистнула.

— О господи, да это же куча денег! Что они с ними сделали?

Сандерс посмотрела на оставшиеся пышки и с сожалением закрыла коробку.

— Мы не нашли никаких улик, подтверждающих наличие покупок, депозитных счетов, операций с крупными суммами, подарков — ничего; никаких медицинских рецептов и подозрительных привычек. Мы прослушали их телефонные звонки за целый год, исследовали буквально каждое слово — и опять ничего. Мы обрабатывали и старую леди — эта украинка такая сучка! Лидс не сомневался, что она в курсе всех событий. И что ты думаешь? К концу дня пришлось снять с нее все подозрения. У нее не оказалось денег даже на то, чтобы купить лекарство. Мы не знаем, куда они подевали награбленное. Возможно, миллионы до сих пор валяются в какой-нибудь кладовке.

— Выходит, вам пришлось закрыть дело?

— Конечно. Мы сделали все возможное.

Работа отдела заключалась в том, чтобы задерживать грабителей. Как только злоумышленники оказывались схваченными, подразделение пыталось вернуть пропавшие средства, но в конце концов приходилось переключаться на других акул, кружащих возле банков. Конечно, внезапно могли всплыть новые свидетельства, указывающие на подельников Марченко и Парсонса, но Поллард понимала, что, скорее всего, возмещение убытков ляжет на плечи страховых компаний.

— Может, полиция продолжает заниматься этим делом? — спросила она.

— Знаешь, у нас столько совместной работы по другим ограблениям, что мы с копами едва лбами не сталкиваемся. Дело закрыто. Банки могли заключить контракт на самостоятельное расследование, но мне об этом ничего не известно. Могу узнать, если тебя интересует.

— Да, это было бы здорово.

Поллард прикинула в уме возможные варианты. Если Сандерс сказала, что дело закрыто, значит, оно закрыто, но как быть со словами юного Холмена, который сказал жене, что все еще работает над ним? Поллард задумалась, уж не ищет ли полиция след, способный привести к пропавшим деньгам.

— Слушай, можешь сделать мне копию дела?

— Не знаю. Попробую.

— Мне хотелось бы посмотреть списки свидетелей, сделанные полицией. И твои, между прочим, тоже. Может, придется пообщаться с людьми.

Сандерс засомневалась. Она резко встала, чтобы убедиться, что в офисе никого не осталось. Посмотрела на часы.

— Лидс меня убьет. Надо ехать.

— Как насчет списка?

— Только, пожалуйста, не проболтайся Лидсу. У него всегда ко мне куча придирок.

— Не проболтаюсь, что ты.

— Перешлю тебе по факсу.

Поллард вышла из здания вместе с Сандерс и направилась к машине. Было без четверти два. Мать, наверное, втолковывает детям, что в комнатах должна стоять чистота, что за собой надо прибирать, а день между тем только начался. У Поллард появилась мысль, где она может достать необходимую информацию, но для этого ей пригодилась бы помощь Холмена. Она нашла номер его сотового и стала звонить.