Австралии.
— Чтобы получить титул, не доставшийся Эндрю?
Тувумба поднял бокал.
— Возможно.
Шоу закончилось, бар стал пустеть. Биргитта сказала, что у нее есть сюрприз для Харри, и он ждал, когда бар наконец закроют.
Тувумба все не уходил. Он уже давно расплатился и теперь просто крутил в руках бокал. Харри вдруг показалось, что Тувумбе что-то нужно, что он пришел сюда не просто рассказать старую историю.
— Как там ваше дело, Харри? Продвигается?
— Не знаю, — честно ответил Харри. — Иногда кажется, что ничего не видно, потому что ищешь с биноклем то, что у тебя под носом.
— Или смотришь не в том направлении.
Харри посмотрел на него и допил свой сок.
— Мне пора, Харри. Но напоследок я расскажу тебе историю, которая, возможно, восполнит пробелы в твоих познаниях о нашей культуре. Ты слышал про черную змею?
Харри кивнул. Он где-то читал, что, прежде чем ехать в Австралию, нужно приучить себя к яду черной змеи — не слишком большой, но очень ядовитой.
— Это все верно. Но если верить легенде, так было не всегда. Давным-давно, в сказочные времена, у черной змеи не было яда. А вот ящерица игуана была ядовитой, к тому же намного крупнее, чем сейчас. Она поедала людей и животных, и однажды Кенгуру созвал всех зверей на совет, чтобы решить, как остановить ненасытного убийцу Мунгунгали — вождя всех игуан. И сделать это вызвалась Оуюбулуй, бесстрашная черная змейка.
Тувумба сидел, слегка откинувшись на спинку стула, и говорил тихо и спокойно, не сводя глаз с Харри.
— Остальные звери посмеялись над ней и сказали, что для того, чтобы победить Мунгунгали, нужен кто-нибудь побольше и посильней.
«Подождите, вот увидите», — с этими словами Оуюбулуй уползла в логово вождя игуан. Поприветствовав огромное чудовище, она сказала, что она всего лишь маленькая и невкусная змейка, которая ищет, где бы укрыться от злых и недобрых зверей.
«Главное — не мешай мне, а не то сама пожалеешь», — ответил Мунгунгали и больше не обращал на нее внимания.
Наутро Мунгунгали отправился на охоту, а Оуюбулуй тихо поползла за ним. У костра сидел путешественник. Он и глазом моргнуть не успел, как Мунгунгали прыгнул на него и одним ударом проломил ему голову. Потом вождь игуан закинул добычу на спину и поволок в логово. В логове он отложил мешок с ядом в сторону и начал пожирать свежую человечину. Молнией кинулась Оуюбулуй к мешку, схватила его и исчезла в кустах. Мунгунгали бросился за ней, но не смог найти маленькую змею. Когда Оуюбулуй вернулась, звери по-прежнему сидели и совещались.
«Глядите!» — крикнула черная змея и широко раскрыла пасть, чтобы всем был виден мешок с ядом. Звери, столпившись вокруг, стали благодарить ее за то, что она избавила их от Мунгунгали. Когда все разошлись, к Оуюбулуй подошел Кенгуру и сказал, что нужно выбросить яд в реку, чтобы всем впредь жилось спокойно. В ответ Оуюбулуй укусила Кенгуру, и тот, парализованный, упал наземь.
«Вы всегда относились ко мне с презрением, теперь моя очередь, — сказала Оуюбулуй умирающему Кенгуру. — Пока у меня есть этот яд, вы ко мне не подойдете. Другие звери не будут знать, что я оставила яд себе. Пусть думают, что я, Оуюбулуй, — их спасительница и защитница, а я спокойно буду мстить вам, одному за другим». — Потом она сбросила Кенгуру в реку, и тот утонул. А черная змея уползла в кусты. И до сих пор сидит там. В кустах.
Тувумба опрокинул в рот уже пустой бокал и встал.
— Уже поздно.
Харри тоже встал.
— Спасибо за историю, Тувумба. Я скоро уезжаю, так что, если мы больше не увидимся, — удачи на чемпионате. И в жизни.
Тувумба до боли сжал протянутую руку. Харри подумал, что так ничему и не научился.
— Надеюсь, ты разберешься с биноклем, — сказал Тувумба.
И только когда он уже ушел, Харри понял смысл его слов.
10
Морской ужас, мистер Бин и снова пациент
Сторож дал Биргитте фонарик:
— Если что, Биргитта, ты знаешь, где я. Смотри, чтоб вас там никто не съел, — и он со смехом вернулся в свою каморку.
Биргитта и Харри вошли во тьму лабиринтов огромного Сиднейского аквариума. Было уже почти два часа ночи, и сторож Бен запер входную дверь.
Когда Харри имел неосторожность спросить старика сторожа, почему гасят весь свет, тот разразился долгой тирадой:
— Ну, во-первых, экономим электричество. Только это не главное. Главное — мы даем рыбам понять, что сейчас ночь. Но это теперь. Раньше-то мы просто поворачивали рубильник — представляешь, какой шок испытывали рыбы, когда вокруг сразу становилось темно. Аквариум буквально гудел от немого вопля сотен рыб, в слепой панике пытавшихся спрятаться или просто уплыть отсюда поскорее.
Бен театрально понизил голос и прочертил ладонями в воздухе зигзаг, изображая рыб.
— Несколько минут они плескались и волновались. А некоторые рыбы, вроде макрели, когда мы вот так вырубали свет, просто разбивались от страха о стекло. Поэтому мы начали гасить свет постепенно, как оно бывает в природе. И рыба стала реагировать лучше. По свету тело чувствует, когда день, а когда ночь. И лично я думаю, что рыбам, чтобы избежать стресса, нужен естественный суточный ритм. У них, как и у нас, есть биологические часы, и шутить с этим не надо. Вот, к примеру, в Тасмании некоторые, кто разводит баррамунди, осенью дают рыбам больше света, чтобы те, глупые, думали, что еще лето, и подольше метали икру.
— Бена только спроси — потом его не остановишь, — объяснила Биргитта. — Но со своими рыбами он беседует охотнее, чем с людьми.
Два года подряд Биргитта подрабатывала здесь летом и очень подружилась с Беном, который утверждал, будто трудится в аквариуме со дня его основания.
— Ночью здесь так спокойно, — сказала Биргитта. — Так тихо. Смотри!
Она навела фонарик на стеклянную стену, за которой из своего убежища вынырнула коричнево- желтая мурена и оскалила мелкие острые зубки. Потом фонарик высветил двух пятнистых скатов, которые, будто в замедленной съемке, плыли за зеленым стеклом.
— Красота, правда? — с блеском в глазах прошептала Биргитта. — Как балет без музыки.
Харри показалось, будто он идет по дортуару. Не было слышно ничего, кроме их шагов и равномерного тихого бульканья аквариумов.
Биргитта остановилась у одной из стеклянных стен.
— А здесь у нас живет
— А что такое «
Бревно открыло зеленые блестящие глаза.
