удобного момента, чтобы предупредить его. Ей было ясно, что если она сразу обо всем прокричит, то охотник может и не справиться с двумя сильными людоедами. А ночью, когда они не будут ничего подозревать, ему легко удастся убежать из этого ужасного места. Молли очень беспокоилась за его судьбу. Тем более что ей сильно понравилась его собака. У нее были такие грустные и красивые глаза. Молли чувствовала, что она просто обязана помочь этим ночным странникам. Что-то важное и таинственное было связано с этой парой. Молли надеялась вскоре узнать их историю. Должен же был людоед расспросить своего гостя, прежде чем он соберется его съесть.

– Хорошо у вас тут! – сказал охотник, снимая ружье и ставя его в угол.

– А давайте я его уберу, – тут же с готовностью предложил людоед. – Что оно тут возле стола-то стоять будет? Еще выстрелит, не дай бог.

– Само не выстрелит, – успокоил его охотник. – Стреляет только, когда я ему прикажу.

– Оно что, человеческую речь понимает? – в голосе людоеда послышался страх и недоверие. – Как это может быть?

– Очень просто! Я ему говорю, в кого стрелять, а оно уже потом само за жертвой гоняется. Умное ружье! От прадеда мне досталось. Ну и повезло же мне с ним!

– С ружьем-то?

– Да нет! С прадедом. Вот он был врать горазд, так не мне чета. Куда мне до него!

Людоед сильно растерялся.

– Так вы насчет ружья неправду сказали?

– Конечно! А вы что, поверили? – охотник рассмеялся. – Охотникам верить нельзя. Охотники ужасно любят обманывать.

– А-а, – успокоившись, вздохнул людоед. – А то я уж испугался. Так уберу ружьишко-то? Чего ему рядом стоять?

– Да, да. Убирайте, конечно. Здесь оно мне без надобности. Сразу видно, к хорошим людям попал. У вас-то мне чего бояться?

Людоед снова гнусно улыбнулся большими зубами и ласково произнес:

– Конечно, конечно. У нас вам бояться нечего. Дом тихий. Живем скромно. Отдохнете хорошо. Сон глубокий и успокаивающий.

Собака у камина подняла голову и вдруг оскалила клыки.

– Тихо, Снежок, – сказал охотник. – Что-то он нервничает.

– Странно, – фальшиво улыбаясь, пожал плечами людоед. – Может, крысу учуял. У нас под полом живут. Иди сюда, собачка, я тебе луковку дам.

Пес отвернулся к камину и стукнул хвостом по полу.

– Ну, не хочешь – как хочешь. А луковка вку-у-усная.

Людоед сделал шаг в сторону собаки, и та глухо зарычала.

– Он ел уже, – сказал охотник. – Зайца в лесу поймал. Да это, кстати, и не собака вовсе.

– Не собака? А кто тогда?

– Волк.

– Белый волк? Опять обманываете. Таких не бывает!

– Как не бывает? Вот он лежит.

– Но он же у вас белый.

– Ну так что? Полярный волк, арктический.

– Откуда у нас тут полярный волк?

– А откуда у вас столько снега?

– И то правда, – согласился людоед. – Раньше столько не падало. Но все-таки странно – белый волк. Непривычно как-то.

– Это сначала так. Я тоже первое время удивлялся. Потом привыкаешь. Тем более что это ведь не обычный волк. Можно сказать, что это и не волк даже.

– Ну вот! – воскликнул людоед. – Я же сразу подумал, что это собака.

– Нет, – загадочно ответил охотник. – И не волк, и не собака.

– Как это? – опешил людоед.

– А вот, кому свежей похлебки из лука! – ласково запела людоедиха, внося в комнату булькающую кастрюлю, из которой доносился удушливый сладковатый запах. Молли едва не сделалось плохо при виде желтого месива, хлюпающего в кастрюле.

– О! – воскликнул людоед, потирая руки. – Сейчас поедим! А то я что-то совсем проголодался. Вы как насчет двух-трех вареных луковок? Аппетит, наверное, разыгрался в лесу? Садитесь скорее за стол – закусим как следует! У нас, правда, хлеба нет. Но так, знаете, даже еще вкуснее.

Охотник заглянул одним глазом в кастрюлю, втянул носом пар и облизнулся.

– Ух ты! Моя любимая похлебка! Как это вы догадались, ума не приложу!

При этих его словах Молли чуть не стошнило.

– Жаль только, что мне врачи запретили ее есть, – продолжал со вздохом охотник. – Слишком, говорят, часто вы ее кушаете. От этого могут произойти страшные вещи. Надо сесть на диету как можно скорее, побольше спать, а главное – не есть ни под каким видом похлебки из вареного лука.

– Какие вещи могут произойти? – настороженно спросил людоед.

– Ну… разные… – рассмеялся охотник.

– Какие разные?

Охотник надул щеки, выпучил глаза и, не меняя этого выражения, ответил:

– Можно вот таким навсегда остаться.

– Какой ужас, – прошептала людоедиха, прикрывая в испуге свой огромный как у лошади рот. – Неужели бывают такие безобразные люди?

– Бывают даже еще страшней, – сказал охотник, сдувая щеки.

– Бедняжки! Как же им тяжело живется.

В писклявом голосе людоедихи послышалось искреннее сочувствие.

– Да уж, – отозвался охотник.

Людоед посмотрел на себя в зеркало, висевшее у камина, пошевелил вывернутыми ноздрями и причесал пальцами шерсть на голове.

– Хорошо еще, что мы этой луковой похлебки мало едим. Терпеть не могу некрасивые лица.

– Ой-ой-ой, – игриво захихикала его подруга. – Ну ты-то у меня мужчина хоть куда.

И она громко чмокнула его в волосатое лицо. Людоед приосанился и гордо пошевелил плечами.

Тем временем охотник вынул из своей кожаной сумки кусок вяленого мяса, разрезал его и положил на тарелки.

– Так что вы говорили про вашего волка? – спросил его людоед, жадно запихивая в рот сразу несколько кусков мяса. – Как это он может быть и не волком, и не собакой?

– О, это очень длинная история, – улыбнулся охотник. – Боюсь, вечера не хватит, чтобы всю рассказать.

– А мы попозже спать ляжем, – сказал людоед и схватил с тарелки еще один кусок. – Я ужасно разные истории слушать люблю.

– Ну, хорошо. Тогда слушайте…

И Молли за каминной трубой затаила дыхание.