прыжки различной высоты и ширины.

— Догоняй, старичок! — воскликнул Раффикс, пуская вскачь своего бурого питомца.

Какое-то мгновение — и весёлый старшекурсник был уже в пределах недосягаемости, а на снегу остались глубокие следы огромного зубоскала.

Квинт сунул ноги в стремена и слегка натянул поводья. Он всем телом ощущал под собой мощь зубоскала, а тот, недолго думая, оттолкнулся от земли. Западная Стена осталась внизу, ветер шумел в ушах, Квинт не смог сдержать крик.

Внезапно Пух приземлился на «ветку» барьера. На соседней «ветке» на своём зубоскале сидел Раффикс.

— Доверься животному! — закричал откуда-то снизу Фенвил Вендикс, и Квинт плотнее обхватил ногами зубоскала, Пух немедленно пустился вскачь, преодолевая один барьер за другим. — Но не забывай Уворачиваться!

— Ох!

Прямо перед глазами Квинта мелькнула перекладина. Одна, другая, третья, казалось, Пух никогда не остановится.

— Ай!

Зубоскал сделал последний прыжок и застыл. Остановка была такой неожиданной, что Квинт выпад из седла и полетел на землю. Падение замедлила «ветви», Квинту оставалось только кричать:

— Ай! Ай! Ой!

Первый урок окончился бесславно, Квинт бухнулся в огромный сугроб. Сверху на него внимательно смотрел Пух. В следующую минуту, небрежно пришпорив своего зубоскала, на землю опустился Раффикс.

— Не повезло тебе, дружище! А ведь уже почти прошёл полосу препятствий. Ещё чуть-чуть бы и… эх! — Он рассмеялся и указал пальцем на припорошенные снегом Ворота Унижения, стоявшие прямо за спиной Квинта. — Ты вернулся туда, откуда начинал!

— Да, да, очень смешно, — проворчал Квинт, поднимаясь на ноги и отряхиваясь. — Мне просто нужно потренироваться.

— Ладно, пойду в столовую, — вздохнул Раффикс и озорно подмигнул другу. — Если хочешь, возьму для тебя горячий бифштекс или проскользну на кухню и выпрошу кусок сырого мяса ежеобраза, приложишь потом к синякам!

Раффикс скрылся за поворотом, а Квинт, задрав голову вверх, уставился на своего зубоскала.

— Ко мне, Пух! Ко мне! — позвал он, перекрикивая шум ветра.

В следующий миг задрожал воздух, зазвенели шпоры, и на землю, как молния, спустился облачённый в блестящие доспехи наследный рыцарь на огромном чёрном зубоскале. Через закрытое забрало на Квинта смотрели два сверкающих глаза.

— Объяснитесь, молодой человек! — прогремел сильный голос, лунный свет нарисовал вокруг головы незнакомца сияющий ореол. Блеск был таким ярким, что Квинту пришлось закрыть глаза руками.

— Я… Я… — начал он заикаться.

— Вы назвали этого зубоскала по имени!

— Д… д… да, — выдавил Квинт, уставившись на свои сапоги. Он слышал, как сверху сердито пищит Пух.

— Разве вам неизвестно, что имена присваиваются только рыцарским зубоскалам?

Квинт смущённо кивнул. Чёрный зубоскал бил по земле ногой, как будто подтверждал, что хозяин прав.

На широкой уздечке Квинт прочитал вышитое сереб ром слово «Ванквикс».

Так звали зубоскала Скридиуса Толлинкса У Квинта закружилась голова. Значит, сейчас он разговаривает с самим Толлинксом — самым известным и бескомпромиссным наследным рыцарем.

— Это потому, что я сам его вырастил. У него с рождения вокруг рта пушок. Потому я его так и назвал. Пух — это прозвище.

— Замолчите! — перебил его Толлинкс. — Чему вас только учат? Здесь, в Санктафраксе, правят небоведы. А это существо, — рыцарь указал на зубоскала, — земного происхождения. Зубоскалы получают имя, только когда полностью готовы к священному полёту за грозофраксом! Иначе это пережитки землеведения. Понятно?

Квинт молча кивнул.

Рыцарь открыл забрало, и Квинт увидел суровое, но ни в коем случае не злое лицо.

— Вы ещё молоды, — молвил Толлинкс уже гораздо мягче. — И осознали свою ошибку. В нашей почётной академии зубоскалы — всего лишь слуги. Мы терпим их, поскольку они нам нужны. Мой добрый Ванквикс тоже простой слуга. — Он потрепал зубоскала по холке. — Мы принадлежим Небу, отрекаемся от всего земного, — продолжал Толлинкс, не сводя глаз с Квинта, — и ждём дня, когда сможем принести дар Санктафраксу.

— Грозофракс. — прошептал Квинт.

Наследный рыцарь кивнул.

— Да, и скоро грядёт Великая Буря. Я чувствую её приближение. Потому и стоят такие морозы, идёт Мать Ветров. Я ждал её всю сознательную жизнь. И вот она рядом. Когда меня изберут. — он запнулся — если меня изберут, я не подведу наш воздушный город.

Квинт знал, что в Рыцарской Академии есть ещё двенадцать претендентов, но Скридиус Толлинкс казался самым достойным из них. Он уже не раз доказывал свою доблесть и отвагу. Квинт внимательно глядел на Толлинкса. А тот будто бы забыл, что разговаривает с молодым воспитанником.

— Я нагоню Великую Бурю, — убеждённо говорил он. — Проникну в её сердце и полечу в Сумеречные Леса. И когда ударит молния, мы с Ванквиксом ринемся вниз и добудем священный грозофракс, даже если тот уйдёт под землю! Мы вернёмся домой героями!..

Глаза Скридиуса Толлинкса фанатично горели, щёки раскраснелись, как маки.

— Я сделаю это! Сделаю!

Бросив эти последние слова, наследный рыцарь развернул своего зубоскала и рысью поскакал через Двор к своей одинокой башне.

В Академии было ещё двенадцать таких же высоких и одиноких башен, в каждой из них жил такой пылкий наследный рыцарь, как Скридиус, каждый хотел добыть для города грозофракс. Возможно, когда- нибудь Квинт станет одним из них. Квинт Знал наверняка одно: если он станет избранным, ему понадобится рыжий зубоскал с пушком вокруг рта, сидящий сейчас на высоком барьере.

— Ко мне, малыш! — вскричал он, снова задира голову. — Ко мне, хороший!