Вилникс погладил оттопыренный карман, зло усмехнулся и сделал большой глоток эля.
— За вас, глупцы!
Глава девятая. Факультет перистых облаков
За окном, как голодный сердитый /волк, выл ветер, он гулял по крышам Санктафракса, раскачивал фонари, грозил сорвать с петель ставни. Казалось, в келье должно быть тепло и уютно, но, хоть Квинт и закрыл плотно лафовую дверь и укрылся с головой тёплым одеялом, набитым перьями птицы снежника, он чувствовал сильнейший сквозняк.
Лёгкие, воздушные дворцы Санктафракса были не рассчитаны на такие морозы. Смирившись с тем, что уже не заснёт, Квинт сел на постели и стал одеваться.
Он уже натягивал тунику с длинными рукавами, как услышал какой-то шорох и замер. Тишина. Наверное, это летучая крыса. Нащупав в темноте фонарь, Квинт зажёг свет. Нет, его зверюшка спит в клетке, спрятав голову под крыло. Квинт повесил фонарь на крючок и снова потянул тунику. Опять шорох, теперь Квинт знал, откуда тот идёт. Юноша порылся в карманах и застонал. Письмо Марис так и пролежало там всю ночь, непрочитанное и Даже нераспечатанное.
— Земля и Небо, — протянул Квинт. — Как я
Из клетки донеслось сонное урчание. Летучая крыса зашевелилась и просунула сквозь прутья острую мордочку.
— О, Острокрыл, — Квинт бросил внутрь клетки кусочек хлеба. — Я совсем забыл о Марис. Хороший друг, ничего не скажешь!
Развернув озябшими пальцами свиток, Квинт углубился в чтение.
Дорогой Квинт!
В Нижнем Городе жуткие морозы, и я едва могу писать тебе эти строки, до того сводит пальцы. Мой опекун Хефт — настоящий скупердяй, знаешь, он разрешает разжигать камин только в своих комнатах. А мы — повар Грюлок, маленькая служанка городская гномиха, которая плачет целыми днями, старый дворецкий гоблин Пуль и я — мёрзнем до костей!
Знаю, я не должна жаловаться, но, Квинт, мне здесь так скучно и одиноко! Комната моя маленькая и неуютная, а на окошках решётки. Хефт и Дания просто помешались, представляешь, они запирают в доме все двери! Клянусь, они и мою комнату на ночь закрывают на замок. Я слышала, как поворачивается ключ. Куда, скажи на милость, я могу убежать?
Впрочем, всё не так плохо. Моё окно выходит на базарную площадь, и когда мимо проходит Велъма, моги окликнуть её и помахать рукой. Только если не видит Дания, она считает, что такое поведение не подобает дочери Высочайшего Академика.
Я так скучаю по отцу, Квинт, по нашей жизни в Санктафраксе. Через сколько приключений мы прошли! А теперь Дания следит за мной днём и ночью, я почти не выхожу из комнаты, а если выхожу, то стою за креслом тётушки во время званых обедов, на которых присутствуют скучные купцы и их жёны. Я должна вести себя очень тихо, делать реверансы и отвечать, только если меня спрашивают, а спрашивают меня не часто. Всё время говорит Хефт…
Ты даже не представляешь, что он рассказывает, Квинт Из его слов выходит то, что отец считал его лучшим другом и никогда не принимал решений, не посоветовавшись прежде с ним. Это пустое бахвальство, ложь, но я знаю, что если дядюшке возражать, он разгневается, а гневается он обычно на слуг.
Вот недавно он опять очень шумел оттого, что я отказалась подписать какие-то бумаги. Отец говорил, Что нельзя подписывать то, что ты не читал. Я так и сказала дяде. Он весь покраснел, накричал на меня запретил мне выходить из комнаты в течение неели! Хефт — просто чудовище!
Что-то я совсем раскисла! Вот что, Квинт, не думай об этом! Как дела у тебя? Уверена., ты будешь просто неотразим в День Сокровищницы! Помнишь, как в прошлом году мы вместе ходили на церемонию? Кажется, это было целую вечность назад. Не забывай м, еня и, пожалуйста, черкни строчку, если найдёшь свободную минутку.
Пожалуй, на этом всё. Скоро к Хефту придут гости, меня позовут в гостиную. Там, по крайней мере, топят камин!
Я передам письм, о с Вельмой, когда старый скряга пошлёт меня с Дачией на базар.
Твоя подруга
Квинт свернул письмо и перевязал шелковистой паучьей нитью. Ему очень не нравились опекуны Марис. Юноша задумчиво посмотрел на летучую крысу, доедающую мягкую горбушку.
Быть может, стоит предупредить отца?
Квинт взял в руки пенал из тильдячьей кожи, вытащил перья и чернила, но, помедлив, отказался от этой идеи. Что он напишет Шакалу Ветров? Что Марис держат взаперти в холодной комнате?
Пожалуй, сначала лучше повидаться с девочкой самому. Он сегодня же пошлёт ей длинное письмо.
— Эй, Квинт, ты проснулся? — раздался голос Фина. Приятель, проживающий ниже этажом, барабанил в потолок.
Квинт слез с постели и распахнул дверь. В келью ворвался ветерок, предательски застучали зубы.
— Я к-как р-раз собир-рался писать п-письмо… — пробормотал он, поёживаясь.
Фин забрался по верёвочной лестнице в келью друга. Квинт увидел, что на нём целых три свитера и большой тюрбан.
— Как я тебе? — весело спросил Фин. — Купил эту штуковину у паренька из Института Снега и Льда. Голова теперь не мёрзнет.
— Мне-то нравится, — ухмыльнулся Квинт. — Но понравится ли декану факультета Перистых Облаков?
Фин помрачнел.
— Конечно, — проворчал он. — Я и забыл, что занятия у Вендикса начинаются сегодня!
В эту минуту раздался сигнал к подъёму.
— Придётся тебе позже взяться за письмо, Квинт, — Фин снова повеселел. — Если Фенвил Вендикс и вправду такой строгий, как рассказывают, не стоит заставлять его ждать!
Двадцать минут спустя, позавтракав кексами и молоком ежеобраза, ученики стояли перед входом на факультет Перистых Облаков. Через закрытую дверь доносились резкие крики зубоскалов, сердце Квинта забилось чаще. Позади долгие часы зубрёжки правил кораблестроительства и изучения доспехов, теперь их ждут настоящие, живые тёплые существа.
Поступив в Рыцарскую Академию, Квинт использовал любую возможность, чтобы посмотреть за старшими воспитанниками и наследными рыцарями, тренирующими на плацу зубоскалов.
Эти животные были такими проворными и ловкими, так изящно брали барьеры и виртуозно маневрировали, и теперь Квинт сам сможет оседлать одного из них.
Двери со скрипом распахнулись, в нос ударил тёплый прелый запах, и тут же грянула команда «Класс, шагом марш!».
Квинт затаил дыхание и переступил порог. Запахло свежим сеном, сухой соломой, сырым мясом и самими зубоскалами. Квинт и раньше чувствовал этот запах, но здесь, на факультете Перистых Облаков, от него даже глаза щипало.
