И в это мгновение, словно по команде, из-под стойки бара действительно выскочили и наперегонки вприпрыжку к выходу бросились две здоровенные крысы. Расхохотавшись от неожиданности, Мишка радостно воскликнул:

– Ну вот, убедились? А вы не верили!

Головастик сначала мертвенно побледнел, потом побагровел, затем снова стал похож на мертвеца, выскочил из-за стола и опрометью бросился к дверям, зажав рот руками. Через секунду все услышали его судорожный кашель.

– Ну, что ты за человек! – накинулась на Мишку Светлана. – Сидел бы уж лучше дома, чем гостям настроение портить.

Затем, повернувшись к гостям, она стала горячо оправдываться:

– Не верьте ему! У него с башкой не все в порядке, это все знают. А шашлык мы жарим из самой что ни на есть настоящей баранины. У нас в колхозе целая овцеферма, можете любого спросить. А от крыс и мышей никому нет спасения. Мы ведь не городские, в деревне живем.

Мишка сидел за столом и, схватившись за живот, громко хохотал.

– То, что у него с головой не все в порядке, мы сразу поняли, – с выраженным кавказским акцентом крепыш. – Слышишь, шут гороховый? Пожизненным инвалидом станешь! И никакой санаторий тебе не поможет.

И что-то злобно добавил к сказанному на своем гортанном языке.

«Грузин, – быстро определил Мишка, наслышавшийся за время своих боевых похождений в горах разных кавказских наречий. – И скорее всего, сван».

Вытирая рот платком, в бар возвратился головастик. Он взял со стола уже почти распитую бутылку водки и с грозным выражением лица двинулся на Мишку:

– Сейчас, козел, ты сожрешь все, что я оставил там, – и он показал костлявыми пальцами в сторону входной двери. – Будешь вылизывать до последней капли! Я заставлю тебя это сделать…

– Хватит, Додик, не заводись! – резко оборвал его грузин. – Надо будет, мы этого кретина сами научим уму-разуму. Не посмотрим, что калека на голову.

Головастик налил полный стакан минеральной воды и залпом осушил его. Потом налил снова и, сверкнув глазами в сторону довольного Мишки, выпил еще.

– Ты мне за это дорого заплатишь, – прошипел он.

Бывший боец спецназа был вполне удовлетворен удавшейся шуткой. Он даже перестал думать о другом возмездии за все оскорбления, которые успел услышать в свой адрес от этих пижонов. Вспоминая их испуганные и растерянные лица, особенно плюгавого Додика, Мишка давился смехом, хватаясь за живот. Наконец, он не выдержал и почти бегом устремился наружу: смех до слез и два литра выпитого пива настойчиво давали о себе знать позывами в туалет.

Заезжая компания, потеряв после рвотного фейерверка головастика всякий интерес к дальнейшему застолью, тоже двинулась к выходу.

– Надеюсь, этого хватит? – крепыш с кавказским акцентом положил перед Светланой двадцатидолларовую купюру.

– Мамочки, – воскликнула та от удивления, – да у меня сдачи в такой валюте не найдется!

– И не надо, – без всяких эмоций ответил кавказец, – приберегите ее на всякий случай для вашего комедианта. Если он не поумнеет, то ему очень скоро может понадобиться лекарство.

– А вы не скажете, – теперь подошел к Светлане бритоголовый, – как проехать к здешнему монастырю?

– Так вы тоже на праздник? – радостно всплеснула руками Светлана. – Наверное, с центрального телевидения? Или просто гости?

– Да, – без всяких эмоций вместо бритоголового ответил кавказец, – просто гости с центрального телевидения. Нам бы в монастырь, и без лишнего шума. Понимаете?

– Понимаю, понимаю, – закивала головой барменша. – Какая у вас интересная работа! Не то что тут сидишь целыми днями: одному сто грамм, другому по шее…

– Ну, дорогая сестра,