Ольга проснулась в разбитом состоянии, совершенно не чувствуя, что наступил престольный праздник, к которому готовилась обитель. Всю ночь ей плелся один навязчивый сон: она поднималась в лифте на верхний этаж большого дома. Уже погасли указатели высоты, а лифт все скользил и скользил вверх. Наконец, кабина остановилась на берегу совершенно пустынного берега, где у самой воды обрывались стенки лифтовой шахты. Ольга вышла из кабины, и тут же увидела громадную океанскую волну. Она бросилась бежать в сторону берега, но ее ноги стали сразу непослушными, ватными, чужими. Она уже слышала за спиной нарастающий гул страшного вала, а ноги не пускали, все глубже увязая в липком морском песке. Потом появились солдаты в камуфляже. И снова эта громадная, величиной с целый дом, океанская волна.

Чувство разбитости и усталости, с которым она проснулась, постепенно сменилось другим – странным ожиданием какой-то встречи. Это чувство не покинуло ее даже тогда, когда Ольга перед самым началом великого повечерия столкнулась во дворе монастыря с Пашей, который привез ее с вокзала в этот пустынный лесной край.

Рядом с ним стояла его жена Лена, хрупкая, как тростинка, больше похожая на подростка, чем на замужнюю женщину, мать.

– Я думал, что ты давно рванула из этой дыры, – рассмеялся Паша, знакомя Ольгу со своей женой.

– А кому б остались ваши сапожки? – Ольга улыбнулась, посмотрев на Лену с большой плетеной корзиной в руках.

Все спешили в храм, где уже начиналось архиерейское богослужение. Владыка Исидор – восьмидесятилетний архиерей, почти высохший от строгого аскетического образа жизни и молитвенного труда, всегда приезжал в Заозерский монастырь на Покров и не переставал восторгаться здешней красой.

– В раю живете, – говорил он монахиням. – В столичных монастырях одна суета: туристы, иностранцы, корреспонденты, фотографы. А вы уже почти в раю: молитесь, трудитесь, Бога славите вместе с природой. Не ропщите на трудности и тесноты жития вашего, они есть прямой путь в Царство Небесное.

Под перезвон монастырских колоколов владыка вошел в храм, по ходу благословляя людей, выстроившихся в живой коридор от паперти собора и до ворот обители. Когда архиерей скрылся в глубине алтаря, открылись Царские врата, и протодиакон Василий, много лет сослуживший владыке, густым басом возгласил начало:

– Восстаньте!

И тут же архиерейский хор, приехавший вместе с Владыкой, торжественно запел:

«Приидите поклонимся Цареви нашему Богу…».

Ольга стояла в самом углу собора и не видела всего великолепия. Она лишь успела заметить, как над головами людей поплыла горящая свеча, а по всему собору разлилось сладкое благовоние ладана. Толпа немного расступилась, делая проход, и протодиакон, похожий на древнего библейского пророка с длинной седой бородой, горящим взглядом, величественно и неспешно совершал каждение возле святых образов. Тем, кто стоял сзади, были слышны лишь колокольчики архиерейского кадила и видны клубы слегка голубоватого дыма.

Ольга относилась к вечерним богослужениям с каким–то особым трепетом и любовью. Но сейчас она стояла в самом дальнем углу возле большого подсвечника, в глубине души сожалея о том, что ей выпало такое послушание. Толпа теснила ее все дальше и дальше. Кроме того, она ощущала на себе пристальные колючие взгляды. Ей казалось, что на нее смотрят не просто любопытные, которые вдруг увидели среди послушниц красивое женское лицо, а смотрят с пристрастием. Не в силах побороть искушение, Ольга то и дело оборачивалась, надеясь встретиться взглядом с теми, кто следил за каждым ее движением, но не находила никого. Тогда она опускала глаза и снова жалела о том, что стоит здесь, в темном углу, а не там, где торжественно и красиво звучала похвала Покрову Божьей Матери:

«Днесь благовернии людие светло празднуем, осеняеми Твоим, Богомати, пришествием…».