Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую. Женщина говорит Ему: Господин! Тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок; откуда же у тебя вода живая? Неужели ты больше отца нашего Иакова, который дал этот колодезь и сам из него пил, и дети его, и скот его? Иисус сказал ей в ответ: всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную. Женщина говорит Ему: Господин! Дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать. Иисус говорит ей: пойди, позови мужа твоего и приди сюда. Женщина сказала в ответ: у меня нет мужа. Иисус говорит ей: правду ты сказала, что у тебя нет мужа, ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала. Женщина говорит Ему: вижу, что Ты пророк. Отцы наши поклонялись на этой горе, а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме. Иисус говорит ей: поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев. Но настанет время, и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться  в духе и истине. Женщина говорит Ему: знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все. Иисус говорит ей: это Я, Который говорю с тобою…

Ольга перестала читать и украдкой посмотрела на игуменью. Ей показалось, что та уснула: матушка сидела в кресле с закрытыми глазами, склонив голову на плечо. Чтобы не беспокоить ее, Ольга подождала несколько минут, потом положила книгу на место и собралась тихо выйти из кельи. Но тут игуменья глубоко вздохнула, словно очнувшись от сна, и посмотрела на Ольгу.

– Да, так все и было… Фарисеи хотели бросить тень на Иисуса, положить вражду между Ним и Иоанном. Иисус не стал ни перед кем оправдываться, а просто покинул Иудею. И вот целый день они были в пути: Господь и Его близкие ученики. Представляешь? Солнце палит нещадно, под ногами мертвая от зноя земля и острые камни, суховей поднимает тучи пыли… А они идут, каждый погрузившись в свои мысли, укутав головы накидками, чтобы не дышать раскаленным ветром и песком. Хоть бы чуток присесть в тени, хоть бы глоток свежей воды! Но нет ничего вокруг, кроме пустыни, палящего солнца над головой и этого суховея.

Сколько они так шли? Два часа, три, пять?.. Наверное, целый день, без остановки, пока не увидели вдали чужой город. В тех местах смеркается быстро, поэтому ученики, сжалившись над утомленным Учителем, сами поспешили к городским воротам за продуктами, а Его оставили одного возле старого колодца. И вот видит Он идущую к тому же колодцу самарянку. Было такое племя – самаряне, которые жили рядом с иудеями и от них слышали древние пророчества о Мессии. Но иудеи смотрели на самарян с презрением, считая их проклятым языческим народом. И тут эта самарянка с кувшином. Иисус видит, как она подошла к колодцу и зачерпнула свежей воды. Косо посмотрела на чужестранца, сразу узнав в Нем иудея. Наверное, подумала: «Чего Ему надо в наших краях?» А может, не успела ничего подумать, как вдруг услышала от Него: «Дай Мне пить». Для нее эти слова прозвучали как гром средь ясного неба: иудей просит воды у презренной всеми самарянки! «Если бы ты знала, Кто просит у тебя пить, – Господь словно прочитал ее мысли, – ты сама просила бы у Него живой воды…» Самарянка начинает понимать, что перед нею не просто иудей, а пророк, и даже больше, чем пророк… Господь открывает Себя, Бога, презренной всеми самарянке. Понимаешь, какая тут великая тайна?

Игуменья снова замолчала, углубившись в себя. Молчала и Ольга. Она тоже словно наяву увидела то, о чем только что читала настоятельнице. Она увидела тот самый колодец, который когда–то выкопал праведник Иаков для своего возлюбленного сына Иосифа. Возле колодца в образе утомленного долгой дорогой странника сидел Господь и тихо беседовал с самарянкой. В Его словах нет ни осуждения, ни презрения, а только любовь.

Ольга вдруг ощутила, что на месте той удивленной и испуганной пророческими словами самарянки стоит она сама – Ольга, и Господь смотрит ей в самое сердце, согревая его Своей всепрощающей любовью.

– Дай Мне пить, – просит ее Иисус.

Ольга смотрит на Него, недоумевая, как Он – Святой и Безгрешный – не гнушается просить воды из ее нечистых рук, которые касались всего: грязной преступной жизни и блуда, хрустального бокала с искристым шампанским и куска черного непропеченного хлеба с миской пресной лагерной баланды, ворованных денег и дорогих украшений? Как Он может вообще терпеть возле Себя ее присутствие – познавшую содомские грехи блудницу, воровку и изворотливую аферистку? Как?!

Господь видит ее смятение, видит ее мысли, чувства, но не осуждает ни словом, ни взглядом, ни намеком, а лишь смотрит в самое сердце с невыразимым теплом и состраданием.

– Если бы ты знала, – тихо говорит Он, – если бы только знала, КТО просит тебя, ты сама просила бы у Него живой воды…

Кувшин падает из рук Ольги, и вода, только что налитая туда из колодезя, выливается на сухую, изможденную полуденным зноем землю и тут же поглощается ею – вся до капли.

– Я знаю, Кто Ты! – Ольга опускается перед Ним на колени и с мольбой простирает руки. – Дай, прошу Тебя, дай мне Твоей воды, чтобы я не имела жажды!

И снова этот кроткий взгляд – без всякого укора или осуждения, в самое сердце, отчего оно, кажется,