Я все помню…

– А помнишь, – снова обратился к ней тот же голос, – как мы стояли возле твоего подъезда? Мы оба понимали, что видимся в последний раз. Ты как-то заметно повзрослела за тот год, что мы не виделись, в тебе стало больше женского – это я сразу заметил…

– Помню, – ответила Ольга, – я все помню. И то письмо, которое ты мне прислал после нашего расставания, и твой телефонный звонок... А почему ты мне больше не писал? Почему ты потом перестал звонить мне? Я так ждала твоих писем и твоих звонков, мне их так не хватало. Я все помню…

Она и не заметила, как уснула, продолжая во сне этот странный разговор с голосом, который ей чудился в звуках гитары. В этом голосе было столько тепла и нежности, что Ольга погрузилась в него, совершенно забыв о неприятностях, сопровождавших ее всю поездку и не думая о тех неизведанных тревогах, что ждали ее впереди.

2. МИШКА-СПЕЦНАЗ

Наконец, она проснулась: то ли оттого, что Паша легко потряс ее за плечо, то ли сквозь сон услышала тоскливую песню, которую девчонки часто крутили на зоне. Попутчиц уже не было. Машина стояла посреди какого-то поселка, а вокруг гуляла шумная кампания: музыка, аттракционы, дымок от мангалов, буфеты.

– А по случаю чего такой банкет? – спросила Ольга, не совсем понимая сути происходящего.

– Эх ты, темнота, – рассмеялся Паша, – а еще в монашки собралась. Масленицу люди справляют, зиму провожают, а весну встречают. Все, как видишь, по–человечески, то есть с блинами, шашлычком, водочкой нашей родимой. Пойдем и мы причастимся немного.

– Нет, спасибо, я пойду дальше. Только ты мне подскажи: куда идти?

– Да ладно, успеешь еще в свою берлогу, – решительно возразил Паша, – пошли, я угощаю, а то с утра маковой росинки во рту не было. Быстренько перекусим, а там я тебя подкину до речки Золотоношки. А уже оттуда только ножками, пешочком. Но часа за два–три доберешься, если волки не сожрут в лесу. Они сейчас после голодной зимы злющие–презлющие!

И опять громко рассмеялся, наблюдая за тем, как отреагирует его попутчица. Потом обошел машину и сам открыл дверь со стороны Ольги, давая тем самым понять, что возражений не принимает. Он усадил ее за пустой столик, расположенный неподалеку, а сам исчез в гуляющей толпе. Было очень весело, кто-то пытался затянуть: «Как упоительны в России вечера…», но, никем не поддерживаемый, умолкал, а затем затягивал песню снова. За соседним столиком сидели трое уже изрядно подвыпивших мужиков, а чуть поодаль – молодая мамаша с двумя девочками, похожими друг на дружку, как две капли воды. Они старательно уплетали блины со сметаной и были жутко вымазаны ею. Ольга улыбнулась девочкам, а те, тараща на нее глаза, молча продолжали свое дело.

Вскоре вернулся Павел. Сел рядом и поставил на столик две пластмассовые тарелочки, на которых дымились блины, приправленные настоящей деревенской сметаной. Это было уже выше всяких сил: Ольга без особых приглашений принялась за еду.

– Вы что, девушка, сюда есть, что ли, приехали? – Паша весело подмигнул, сам с удовольствием уминая горячие блины. – А пить что будем? Я хоть и за рулем, но тут меня каждый мент знает, не грех чего-нибудь пропустить для сугреву души и тела, а?

– Нет, Паша, – как-то удивительно мирно даже для себя ответила Ольга, – если ты ментов не боишься, то грейся сам, чем хочешь. А вот я бы не отказалась еще от одной порции таких блинов. Не разорю?

– Айн момент! Желание дамы для нас закон, мы за ценой не постоим! – парировал Паша и уже через минуту спешил еще с двумя тарелочками блинов и пластмассовыми стаканчиками горячего кофе.

– Какие люди в Голливуде! – вдруг услышали они за спиной хрипловатый голос, и в следующий миг кто–то стиснул их, словно стальными клешнями.

– Мишка, отпусти! – вскрикнул Паша. – Ребра поломаешь!

Когда объятия ослабли, Ольга, тут же высвободившись, увидела прямо перед собой широко улыбающегося здоровяка в пятнистом камуфляже и голубом берете десантника.

– Какие люди! – развязано повторил тот. – Откуда к нам такая стюардесса? С какого «борта»[9], с каких островов заморских и что здесь делает?

– Не слишком ли много вопросов для первого раза? – огрызнулась Ольга и пересела подальше. Никогда не терпела такого рода фамильярности, тем более от совершенно незнакомого деревенского хама.

– Мишок, ну ты даешь! – поднялся Паша, здороваясь за руку с парнем, – Так ведь и задушить можешь. Что