Победу Нина Андреевна Соболева встретила в Германии в звании майора медицинской службы и в должности начальника медсанчасти полевого госпиталя, который следовал за гвардейской танковой армией, взламывающей оборону немцев южнее Берлина в направлении Потсдама. Кроме орденов Красного Знамени, Красной Звезды и Отечественной войны II-й степени, майор Соболева имела медаль «За отвагу» и благодарность от самого Сталина. Все это на какое-то время приглушило разговоры о ее социальном происхождении.

Лишь в самом конце войны органы, следившие за каждым шагом Нины Соболевой, убедившись в ее полной лояльности и преданности советской власти, неофициально уведомили о смерти ее отца. Не о расстреле и предшествовавших ему многочасовых допросах, пытках и издевательствах, а именно о смерти, как природном явлении для любого человеческого организма. О месте ж захоронения тоже ничего не было сказано.

Семьи Нина Андреевна не имела: не решившись на этот шаг еще до войны, она и вовсе оставила это намерение, возвратившись к мирной жизни. Перед ней открывалась неплохая карьера. Ей предложили на выбор два места: работу в качестве научного сотрудника в крупном медицинском центре и заведующей кафедрой полевой хирургии в Ленинградской военной медицинской академии – опыт полевого военврача здесь был нужен. Но тут произошло событие, круто изменившее все планы. Нина узнала правду о гибели отца. Страшную правду. Это стало для нее настоящим потрясением и шоком. Сердечный приступ надолго уложил ее на больничную койку. Нервное потрясение было настолько глубоким, что отнялась речь.

Немало потребовалось времени для поправки. Но и достаточно его было для переосмысления многих жизненных ценностей. Выйдя из клиники, Нина Андреевна Соболева, чье имя было известно даже в кремлевских клиниках, совершенно неожиданно для всех сделала свой выбор: подала прошение в один из заброшенных монастырей, открывшихся еще во время войны. Когда же Заозерская обитель лишилась своей настоятельницы, то сестры монастыря, знавшие о благочестивой сестре Марии, сильно возжелали иметь ее у себя своей матерью-игуменьей. И с благословения архиерея бывший военврач Нина Андреевна Соболева, дочь репрессированного священника, в сане игуменьи прибыла в лесную Заозерскую глушь, чтобы взять на себя попечение о жизни монастыря…

– А мы почему-то ждали тебя, Олечка, не раньше, чем к зиме, – матушка Мария пересела теперь из своего кресла за небольшой круглый стол, заставленный разными папками с бумагами. Сев рядом с игуменьей на старый скрипучий стул из лозы, Ольга достала документы и протянула их настоятельнице. Матушка стала внимательно читать, придвинув к себе поближе подсвечник с толстой восковой свечой.

– Досрочно освобождается за примерное поведение, – вслух прочитала она и, грустно улыбнувшись, посмотрела на Ольгу. – Сколько ж ты ждала этой радости?

Ольга опустила голову, перебирая под столом бахрому старой плюшевой скатерти.

– Почти пять лет, матушка…

Комок подступил к горлу, и Ольге снова захотелось разрыдаться. Игуменья, поняв ее состояние, отвела взгляд и принялась дальше просматривать документы.

– А наша жизнь не покажется тебе тюрьмой? – прервала молчание игуменья. – Может, есть куда податься, где повеселее, сытнее, чем тут? Годы твои еще молодые, все можно по-другому устроить.

– Некуда мне податься, матушка, – справившись с комком в горле, тихо ответила Ольга, – и не к кому. И родных у меня никого нет, кроме вас. Отец мой был военным летчиком, но погиб вместе с мамой в автомобильной катастрофе, когда я совсем маленькой была. Машина их упала в пропасть… Я жила потом у тети, двоюродной папиной сестры, – Ольга замолчала, переводя дыхание.

– Царствие Небесное родителям твоим – вздохнув, перекрестилась игуменья, – а что же тетя твоя, жива?

– Жива, – ответила Ольга, – но мне нельзя к ней, матушка. Я не хочу возврата к прошлому. Нет мне туда дороги…

На ее глазах снова заблестели слезинки.

– Ну, поживи, поживи, – ласково улыбнулась мать Мария, – мы ведь тебя приглашали давно и сейчас никуда не гоним. И не неволим. Господь никого за Собой не вел силой, люди сами за Ним, Спасителем нашим, шли и спасали свои души. Поживи с нами, присмотрись к нам, а сестры к тебе привыкнут. А там как Господь управит… На все Его святая воля.

Игуменья сложила все документы назад в пакет:

– Документы твои пусть у нас будут. Порядок таков.

Ольга нагнулась к сумке и достала оттуда еще одни пакет:

– Матушка, не только