– Вот это по-нашему, по-спецназовски! – Андрейка мгновенно успокоился, перестал плакать и тоже обнял Мишку. – Мам, отпустишь ведь?..

   – Куда ж мне против двух таких бойцов? – она обняла обоих. – Конечно, отпущу. Но при условии, что будешь во всем слушаться дядю Мишу и прилежно учиться.

   Мишка уже отошел от них, как кто-то тронул его за руку. Рядом стоял отец Виталий. Он был сильно смущен и растерян.

   – За деревьями не увидеть леса.., – сокрушенно прошептал он. – Это про меня сказано. Не увидел… Будет мне горький урок. Слава Богу, «погорельцы» пришли ко мне с раскаяньем. А я каюсь перед ними. Перед ними и перед тобой. И перед Богом… Горько каюсь.

   – Мне тоже есть в чем каяться: и перед вами, отче, и перед этими людьми, и перед Богом. И не только за то, что недосмотрел, поверил. Мне есть в чем каяться и просить прощения. Лишь бы Господь дал нам время на покаяние. И принял его…

   Мишка спешил домой. Ему хотелось первому рассказать матери о том, что произошло, пока эта история не обрастет деревенскими небылицами.

   – Я ведь тоже недалеко ушла от тех несчастных людей, – вздохнула мать, выслушав его рассказ. – Встреться мне такой Кормчий – и, глядишь, тоже поверила бы. И пошла бы за ним в преисподнюю. Спасибо тебе, родной. Спасибо...

   – Что ж, сынок, я вижу, что твое сердце осталось там, рядом с твоими новыми друзьями. А тут оно ни к чему не прилепилось, – мать обняла Мишку, гладя его по голове. – Наверное, так должно быть. Может, это даже к лучшему… Поезжай, сыночек родной, поезжай. Я благословляю тебя в этот путь. Ты ведь не забудешь свою мать?

   – Что ты мама, – пряча навернувшиеся слезы, Мишка тоже обнял мать. – Я обязательно буду приезжать к тебе, да и ты приедешь не раз. Я познакомлю тебя со своими друзьями. Увидишь, они очень добрые люди. Глядишь, и сама останешься. Найдешь свой путь к Богу.