неподдельную тревогу. – Пора сухари сушить?
– Не надо смеяться… Я ж серьезно… Только вам. Если наши узнают, что я… То мне Кормчий…
– Что вы все со своим Корчим, как с писаной торбой? – не сдержался Мишка. - Нашли себе авторитет.
– Он не авторитет, – прошептал Андрейка.
– Тогда кто? И зачем вы его за пахана держите?
– Он – святой.., – выдохнул мальчонка.
Мишка снова расхохотался, на что Андрейка обиженно посмотрел на него и отодвинулся.
– Ладно, ладно, – Мишка обнял мальчонку. – Святой так святой. Что он там еще о конце света напророчил? Когда ждать-то этого конца? Говоришь, скоро?
– То не я говорю, а Кормчий. Он все знает. Ему все открыто. Совсем скоро будет конец всему… Мы уже готовы, а другим знать необязательно. Они и так погибли давно. Кормчий сказал…
Мишка не стал переубеждать упрямого друга.
– А чего тогда врешь? – пробурчал он.
– Я не вру, – всхлипнул Андрейка. – Честное слово, не вру. Кормчий сказал, что совсем скоро… Надо быть готовыми.
– Да не о том я, – улыбнулся Мишка, глядя на доверчивость мальца. – Разве не врешь, когда говоришь, что хочешь, чтобы мы были вместе: ты, я, твоя мама?
– Конечно, не вру. Не вру! Вместе конец света не так страшно ждать.
– Опять двадцать пять, – махнул рукой Мишка. – Я ему про Фому, а он про Ерёму. Ладно, давай дальше. Говоришь, ваши уже готовы к светопреставлению, то есть концу света?
– Готовы, – успокоившись, прошептал Андрейка. – Уже все снесли: и крупы, и хлеб, и бензин в канистрах…
Мишке снова захотелось расхохотаться, но он вдруг вскочил с кровати и стал трясти Андрейка за плечи:
– Бензин? В канистрах?! Куда они снесли?! Говори! Признавайся!
Мальчонка от неожиданности испугался и захныкал:
– Я же сказал: туда, куда и все остальное – одежду, хлеб, крупы разные, свечки…
Мишка вовсе обомлел от осенившей его догадки:
– Ты хочешь сказать – в пещеры?..
Андрейка стал белее стенки:
– Я ничего не сказал… Если они узнают… Если Кормчий… Если…
Он весь затрясся и заплакал. Мишка обнял его и ласково поцеловал в голову.
– Успокойся, солдатик! Никаких «если». Я тебя с мамой никому не дам в обиду. Никому! Даже Кормчему вашему. Успокойся…
То, о чем рассказал Андрейка, не давало покоя Мишке. Со своими сомнениями и предчувствием какой-то неотвратимо надвигавшейся со стороны «погорельцев» беды он пришел к отцу Виталию, но его рассказ не впечатлил батюшку.
– Ну-ка, праведник, читай, что тут написано, – подал он Мишке развернутый молитвослов.
– «Даждь ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего», – вслух прочитал тот.
– Уразумел или нет? На себя смотреть надо. На себя! А те, на кого ты так косо смотришь, – святой жизни.
– Особенно один,
