От такой новости те цепенели:

– Монахи? Неужто оба? Даже тот, что помоложе?!

– Оба – не оба… Вам-то какая печаль? – отбивалась от надоедливых расспросов Евдокия. – Вы что, куры, каких петушок долго не топтал, а? Ишь, разгорелись бесстыжие глазенки. Аль нечем больше заняться, как на заезжих мужиков таращиться? Аль у голодной куме лишь одно на уме?

К удивлению Мишки, в сарае нового дома, который купила Евдокия, нашлось все необходимое для ремонта: и кровельное железо, и гвозди, и готовые доски с тесаными бревнами. Поэтому, несмотря на моросящий дождь, работа закипела с раннего утра.

Евдокия не могла нарадоваться на своих помощников. Радовались и дети. Каждый из них старался хоть чем-то помочь, на что мать строго одергивала их:

– Хватит крутиться под ногами у взрослых! Без сопливых обойдутся.

– Ми не сопливые, – оправдывались те, показывая матери свои чистые носики.

Зато Мишке было приятно заступиться за этих мальцов:

– Пусть привыкают к хозяйству. Молоток тоже надо уметь держать. Да и все остальное уметь делать. Мужики ведь…

И нарочито просил их таскать наверх разные гвозди, доски.

Работа спорилась, когда Евдокия заглянула на чердак, где трудилась дружная бригада, и скомандовала:

– А ну всем мыть руки и за стол! Как говорил мой покойный, война войной, а обед по расписанию.

Все послушно спустились вниз. На столе стояла кастрюля наваристого борща, жареная курица, соленые бочковые грибы, жбан парного молока.

– Куда столько? – Мишке стало неловко за такое обилие приготовленной еды. – Назад же забраться не сможем.

– Сможете, сможете, – хлопотала вокруг них Евдокия, рада поухаживать за своими помощниками. Да и вообще ей было приятно, что в доме появился мужской дух. Радовались и дети, уплетая за обе щеки то, что перед ними поставила мать.

– Видали? – улыбалась она. – В компании и пустые щи деликатесом покажутся.

Мишка не затягивал с обедом. Световой день был короткий, а недоделанной работы оставалось много. Они уже готовы были встать из-за стола и поблагодарить хозяйку, когда в большую комнату, где они все сидели, вошла девушка. Увидев незнакомцев, она густо покраснела:

– Ой, теть Дунь, а я думала… А я не знала…

Евдокия подошла к ней и ласково обняла за плечи:

– Это голубушка, соседушка наша. Оксана.

Девушка покраснела еще больше и что-то зашептала Евдокии на самое ухо.

– Да так бы сразу и сказала. Чего стесняться? Тут все свои. Пошли.

Они вышли во двор, но через минуту Евдокия возвратилась.

– Уж не знаю, как вас, ребятки, просить, – она смущенно посмотрела на Мишку.

– Да не надо просить, – понял ее взгляд Мишка. – Чем помочь? Мы завсегда рады.

– В подвал слазить, – вытирая руки о края фартука, попросила Евдокия. – Там фляга ихняя стоит с маслом. А у меня руки слабы тягать. Да и резали меня в больнице давеча…

– Вы, тетка Дуся, нас называете своими, а смотрите как на чужаков, – хмыкнул Мишка. – Все сделаем!

Оставив Варфоломея и детвору допивать молоко из глиняных кружек, он вслед за Евдокией вышел во двор, в глубине которого был погреб.