где-то записавшейся, запечатавшейся, а теперь воспроизведенной прямо перед ним, словно отснятая пленка.
Внезапное озарение вывело Мишку из оцепенения.
– Хочешь сказать, что ты – мой ангел–хранитель?
Незнакомец кинул еще один камешек в речку и, повернувшись, наконец, к Мишке, засмеялся:
– Зачем ты задаешь столько глупых вопросов? Сам ведь говорил, что нет у тебя никакого ангела–хранителя. Якобы, судьба–злодейка с тобой хороводы водит и злые шутки шутит. Или не говорил этого?
Мишка снова ощутил, как его сковала необъяснимая сила, парализовав способность хоть что–то осмыслить и понять.
– Мало ли чего я говорил, – механически ответил он. – Ты что, везде за спиной стоишь и все слышишь?
Незнакомец снова незлобно засмеялся:
– Смотри, не пропей мозги. Ты их и так не привык напрягать. А они тебе пригодятся.
Мишка хотел что-то буркнуть в ответ, но не нашел ничего подходящего.
– У тебя сегодня бой, – незнакомец поднялся с корточек и подошел к Мишке, – так что отдыхай, набирайся сил. И ума тоже. Не забудь, о чем говорили. А пока отдыхай.
Он подошел вплотную, и тут Мишка увидел в глазах своего собеседника бездонное синее небо, наполненное тихим сиянием и тишиной. Мишка отвел взгляд немного в сторону, пытаясь понять, откуда могла отражаться эта неземная красота, но увидел над собой все те же скалы и низкие серые тучи, уносившиеся в ту сторону, откуда продолжал греметь бой.
– Такое бывает, – улыбнулся склонившийся над ним незнакомец. – Одни видят серые тучи, а другие – голубое небо, которое за ними спрятано. И солнце. Постарайся заглянуть туда – и сам увидишь.
– А разве…, – Мишка не успел закончить начатую фразу, как снова провалился в пустоту и беспамятство.
5. БОЙ БЕЗ ПРАВИЛ
Мишке показалось, что он сомкнул глаза лишь на секунду. Но когда снова открыл их, то, к своему удивлению, уже не увидел ни странного собеседника, ни скалы, к которой прилепилось маленькое беззащитное деревце, ни шумного Аргуна, метавшегося, словно дикий зверь, в горловине каменного ущелья. Не было слышно боя.
Слегка приподнявшись, он с удивлением увидел, что лежит возле тихой речушки, совершенно один. Небо еще было темным, но на востоке, где огнями сотен окон мерцали городские многоэтажки, уже занялась заря. Какое-то мгновение Мишка пытался сопоставить реальность того, что он видел перед собой сейчас, с тем, что произошло там, возле объятого огнем бэтээра. Он не мог сообразить, где же на самом деле был сон, странное видение, а где начиналась реальность.
Он встал, подошел к самой кромке речушки и ополоснул отекшее лицо. Голова страшно гудела, в ней еще пульсировало буханье барабана, а во всем теле ощущалась такая тяжесть, словно оно было истерзанным, разорванным на мелкие части, исполосовано и раздавлено. Сознание постепенно возвращалось, восстанавливая в памяти все, что там смогло сохраниться за прошедшую ночь.
Он ощупал карманы. Пакета с деньгами, переданными ему в скиту, не было. Они бесследно исчезли. Ужас, смешавшийся с отчаяньем, охватил Мишку.
– Боже мой, – застонал он, опустившись на илистый берег и хватаясь за голову. – Боже мой!.. Что я натворил!..
Только сейчас он начал по-настоящему осознавать то положение, в котором оказался после пьяного ночного куража. Он мгновенно просчитал все возможные варианты выхода из создавшейся ситуации, но все они были тупиковыми. Он даже не мог представить, как, с какими глазами, словами он возвратится назад, если вообще возвратится. Как его встретят старцы, чудак Варфоломей, что скажут и подумают о нем, узнав о том, как он распорядился их деньгами и доверием. Чувство стыда – горького, граничащего с желанием немедленно наложить на себя руки – заполнило все сознание Мишки, вытеснив оттуда обрывки ночных воспоминаний.
– Ах ты…, – он не жалел самых грязных слов, обвиняя себя в том, что произошло.
Где-то глубоко в подсознании мелькнула мысль:
