как военнопленные, трудились на земле обетованной. Они не вызывали у меня никаких иных чувств, кроме презрения и жалости. Они были напрочь лишены возможности видеть сны. То ли дело вырвавшиеся из пут необходимости, погибшие по моей вине матросы!..

Но более всего я сожалел о двух капитанах, один их которых был настоящий хват, другой истинный Немо. Была в их выборе, образе жизни, решительности и терпении неразрушимая песчинка, которая не позволила мне впасть в уныние, предаться усталости. Горечь и раскаяние вызывало воспоминание об основоположнике «проотолетаризма», главном инженере турбодизельного завода Тооте, великого ума губошлепе, сумевшем опередить время и узреть облик светлого будущего на этой занюханной планете, какой в пределах Галактики являлся Хорд.

Обыкновенная история…

Я сердцем чувствовал мелкоту, провинциальность случившегося здесь, на микроскопическом сколке Галактики. Все равно было горько, трудно. Светлым облачком мелькнуло упоминание о провокаторе и его мамке. Надеюсь, теперь им никто не помешает беседовать, сколько захочется, а совокупляться они будут, когда почувствуют желание, а не по приказу бригадира.

Я проводил товарищей до челнока, ожидавшего поселян во вспомогательном шлюзе. Простился, обещал поскорее вернуться на Хорд и объявить о дате избавления от рукотворного ковчега. Его судьба — на мгновение обернуться звездой и уйти в страну мертвых. На том и расстался с Третьим столпом.

Простившись с поселянами, дождавшись, когда подготовленный Быстролетным челнок всплывет над направляющими салазками, обернулся Серым волком. На мне был космический скафандр, так что видимая через распахнувшиеся створки шлюза межзвездная бездна не могла причинить вреда, тем более что при открытых воротах ни давление воздуха, ни температура внутри вспомогательного причала не понизились. Я вышел на самый край металлической палубы.

Гигантский Даурис висел слева, густые, изогнутые струи раскаленных газов замысловатыми кривыми перетекали на Таврис. Сколько милионнолетий этот злобный белесый карлик с жадностью пожирал звездную плоть своего более могучего собрата? Сколько еще веков существовать приводному комплексу? Может, до той поры, пока хордяне не овладеют принципами, на которых основана его конструкция, не изучат архитектуру чуда, не сумеют воплотить станцию в полном ее величии?

Безатмосферный корабль, схваченный гравитационной лапой комплекса, развернулся и, набирая ускорение, по немыслимо сложной траектории отправился прочь из царства Черного гарцука.

Скоро очертания челнока окончательно растаяли вдали. Прошло еще несколько минут, и из подсвеченного, межзвездного мрака вынырнуло черное, как уголь, похожее на сдвоенное блюдце, космическое тело. На корпусе заиграли огоньки, там и тут наметились неравномерно расположенные выступы. Будь это земная машина, она давным-давно перекувыркнулась бы в полете.

«Освободи проход, Серый», — до меня донесся голос Быстролетного.

«Добро пожаловать, вернослужащий. Не поздно ли?»

«В самый раз. Это у вас землян да губошлепов тяп-ляп и готово. Навоевались и по домам, а у меня еще дел по горло».

«Какие же дела могут быть у койса на сдавшемся на милость победителя приводном централе? Кстати, где победитель? Где наш мудрый, наблюдавший за схваткой двух тигров, суслик?»

«На командном пункте, приводит в чувство приводной комплекс. А я, должен тебе заметить, уже не койс».

«Кто же ты? Герой-любовник?..»

«Бери выше — фламатер третьего класса!»

«Никак дослужился? Как это могло случиться с твоим хилым вооружением?»

«Я бы не сказал, что теперь оно хилое. Попечитель здорово меня переоборудовал. Я теперь даже биороба высшего разряда могу сварганить?»

«Вот об этом, живодер, мог бы и не упоминать».

«Что здесь такого! Прикажут, я и тебя могу заново вылепить. Будешь, как огурчик. Только возраст выбирай».

Он сделал паузу, потом продолжил более весело.

«Не журись, Серый. У попечителя и для тебя есть награда. Какая — увидишь. Дома у тебя, в Снове, все в порядке. Жена трудится, ждет, дети работают, у тебя теперь две внучки и внук…»

«Зачем терзаешь?..»

«Сказал, не журись, значит, держи хвост пистолетом. Не желаешь прокатиться?»

Быстролетный осторожно приблизился к крайней балке шлюза, подставил корпус, и я шагнул на него, оперся на мгновенно выступившие из черной оболочки перила.

Аппарат плавно отплыл от станции, створки люка задвинулись.

«Гляди в сторону главных палуб».

В том направлении пространство было свободно от газовых струй, стекавших с поверхности Дауриса. Яркий искристый обод Галактической спирали ясно читался в междуцарствии двух светил.

Там, ближе к поверхности раскаленного Тавриса, вдруг возникла слепящая, болезненно-яркая даже через особое стекло шлема точка. Она внезапно расплылась в линию, обернулась четырехконечной звездой. Наконец и эта блистающая на фоне черного провала космоса фигура растянулась, и из образовавшегося отверстия, прорывая пространственную плеву вывалился гигантский звездолет.

Это был «Неугомонный». Следом за ним в трехмерный континуум выплыл следующий корабль, формой также напоминавший когда-то бывший мне родным фламатер. Те же два разновеликих усеченных конуса, соединенных основаниями, та же архитектура надстроек, но размерами и величественностью этот звездопроходец значительно превосходил «Неугомонного».

«Линейный, I класса… — с гордостью прогнусавил Быстролетный. — Адмирал, построенный спустя пятьсот тыщ лет после того, как наш Неугомонный отправился в экспедицию. Помнишь, отмалчивался на Беркте, прятался в углу. А это транспортник третьего класса, Так, работяга…»

Третий звездный прыгун был поменьше первых двух, но ярче залит огнями.

— Что за сходка? — вслух воскликнул я.

Быстролетный тоже откликнулся в звуковом диапазоне.

— Суд. У вас он называется военно-полевым…

— А у вас?

— Неважно.

Тем временем сгрудившиеся возле приводной станции корабли образовали треугольник, и спустя некоторое время со стороны комплекса показался удлиненный, коротколапый, непроницаемо черный, похожий на утолщенную камбалу, «Несущий бремя». Каждый из трех прибывших на станцию звездолетов казался великаном по сравнению с извлеченным из недр приводного комплекса Черным гарцуком. Двигался тот нехотя, против воли, поминутно тормозил, силился освободиться от гравитационного захвата. Неожиданно «Несущий бремя» перевернулся на спину, и в этот момент на передней части, на брюхе, отчаянно замигал золотистый огонек.

В следующее мгновение звездолет архонтов получил толчок и, набирая ход, кувыркаясь, полетел в точку, в которой через какое-то время должен был оказаться раскаленный карлик.

Вот что еще запомнилось. В последний момент, когда узкий, изогнутый знаком вопроса протуберанец коснулся обреченного звездолета, на его корпусе разом вспыхнуло разноцветье огней.

Быстролетный с некоторым даже презрением хмыкнул, перевел световой код.

«Погибаю, но не сдаюсь. Они, архонты, все одного корня. Упрутся — не сдвинешь».

Корпус транспортного фламатера вдруг окрасился в алый цвет, затем в золотистый. Вот «Несущий бремя на спине» нырнул в хромосферу, вспыхнул и исчез.