— А этот, без плоти, в боевом одеянии? — Третий столп повел глазами в сторону скелета, который беседовал с почтительно внимавшим ему Левием Матвеем, — ее второй супруг?

— Нет. У нас супружничают парами. Он и она, этого вполне достаточно.

— Так ты, учитель, из этих?

— Да, а что не похож?

— Нет, ты вылитый хорд из среднего разряда помешанных.

— Кого-кого?!

— Из разряда свихнувшихся, чья участь была ублажать прежних повелителей странными звуками и созвучными в окончаниях строчками. Эти, — Огуст презрительно цыкнул, — в смутные времена перемерли сразу вслед за шлюхами.

— А я из тех, кто сумел выжить. В горах…

— Слушай, учитель, они, — Огуст указал на моих друзей, — тоже верят в ковчег.

— Да. Это ваши братья. Если ты, конечно, уверовал…

— Что мне остается, — с некоторым раздражением ответил Огуст. — Попробуй не уверовать. Если, конечно, все это мне не снится?..

Я обрадовался.

— Снится, Огуст, снится!.. Это тебе мерещится. Сам ты в этот момент находишься в челноке, готовишься отправиться в обратный путь на Хорд. Вот прилег отдохнуть, и тебя обступили видения. Теперь они будут посещать тебя до конца твоих дней.

— И Неемо, и Хваат, и матросы, и этот… со своими проотолетариями. Они уже на челноке? Они ждут нас?

Я растерялся, потом скорбно почесался. Он будет неплохим правителем, этот Третий столп, он умеет бить в самое больное место.

— Нет, Огуст, они никогда более не появятся среди живых. Они навсегда ушли в страну мертвых, теперь обитают там. К нам будут приходить только во сне, только во время ночного отдыха. Будут являться из сумерек и возвращаться туда.

— Ты, учитель, нанес тяжкий ущерб Хорду, лишив нас таких полезных и много познавших поселян. Ты мог бы пораньше связаться со своим ковчегом, чтобы твои друзья вовремя пришли нам на помощь.

— Ты не прав, владыка, хотя я в полной мере признаю свою вину. Будь справедлив, я делал все, что мог. Мы упорно молились, и нас услышали. В том, что случилось, нет моей сознательной вины. Я не поддался трусости, не болтал лишнего. Впрочем, судить — это твое исконное право, повелитель. Это твоя земля. Только вот что я скажу, и тебе придется поверить мне на слово. Эта оболочка, — я обвел руками просторы приводной станции, — хранит Хорд. Она сдерживает норов Дауриса, не дает ему вспыхнуть и разбросать огненные струи по всему безатмосферному пространству. Так что тебе и твоим потомкам придется оберегать эту станцию, заботится о ней, причем очень долго ни один поселянин не сможет ступить сюда. Путь будет закрыт и для тебя и для тех, кто придет на смену тебе, пока вы не осознаете, как и каким образом она устроена.

— Что будет с Черным гарцуком?

— Он будет наказан. Но ты в свою очередь подаришь мне рукотворный ковчег. Я постараюсь показать его поселянам.

— У меня есть выбор? — спросил Огуст.

— У тебя есть выбор.

— Я должен подумать.

— Только не вздумай советоваться со старцами Ин. Они живут прошлым, а ты сумел заглянуть в будущее. Вообще, мне кажется, тебе не следует упоминать о том, что нам довелось пережить во владениях Черного гарцука. Рассуди, как отнесутся к твоим словам старцы, все благородные, образованные разряды, когда ты упомянешь о солнце, бегающему по небу, о палаче-океане. Оставь это им, — я указал на Петра, Павла, Левия Матвея, — пусть они расскажут. Они поведают поселянам как все было. Потом запишут. Советуйся с ними. Прислушивайся к Дуэрни и нашим сестрам, кто прошел через круги преисподней. Внимай тем, кто явится во сне.

Мы потеряли лучших, Огуст.

Мы потеряли Хваата, Туути, Неемо, Тоота, проотолетариев, матросов. Прости, я не всех знал по именам. Мы потеряли лучших из лучших. Это великая беда и великая надежда. Мы кровью проложили дорогу в будущее. Дай волю своему народу, и поселяне через века будут славить твое имя. Ты сокрушил Черного гарцука, ты избавил поселян от тяжкой дани архонтам, которые из могилы сумели повесить на шею твоему народу рукотворный ковчег. Сделай следующий шаг. Не трогай беглецов, осваивающих степь и горы, пусть в поселениях безбоязненно рассказывают сказки, и если где-нибудь хорды решат поставить кумирню нерукотворному ковчегу, не перечь им. Не заставляй их чуть что прятаться по тюрьмам. Темницы предназначены для тех, кто нарушил закон. Пусть каждый согрешивший не надеется получить прощение в канцелярии, пусть он осознает, в чем его вина. Пусть не боится странного. Пусть дерзает…

— Кто же займется убежищем Черного гарцука?

— Я, мои друзья. Потом они придут к поселянам, принесут много новых сказок — их тоже следует записать. Наступит день, и поселяне увидят, как рукотворный ковчег звездой вспыхнет в небе. Объяви, что с того дня можно безбоязненно смотреть на звезды.

— Что же будет с теми, кто, не щадя усилий, трудится на рукотворном ковчеге.

— Их знания и опыт нужны на Хорде. Они не останутся без дела.

— Ты лишишь их памяти о пребывании на ковчеге? Вернешь утраченные после интеллектора воспоминания о прошлом?

— Нет, Огуст. Я не могу указывать, но будет лучше, если ты и твои потомки забудут об интеллекторе. Тем же, кто сейчас трудится на рукотворном ковчеге, кто в поте лица вооружает его, готовит к межзвездному перелету…

Третий столп резко перебил меня.

— Ты и об этом знаешь, горец?

— Да, владыка. Тем поселянам, которые исполняют свой долг на ковчеге, я подарю сны. Это самое верное средство против провалов памяти, тупой ограниченности и попыток запретить поиск истины. Они вспомнят свои инкубаторы, а кое-кто отцов и матерей. Тогда они начнут тосковать. Тогда они и покинут безатмосферную даль. Когда же начнут своими руками добывать хлеб насущный, они забудут о ковчеге, о пайках, об источающей яд идее покорения пространства, которую вам оставили архонты.

— Ты советуешь обрушить устои?

— Ни в коем случае. Пусть пока все остается, как было, исключая рукотворный ковчег. Ученики — все, кто побывал в преисподней, — понесут благую весть. Пусть работает слово. Твое дело обратить внимание на поселян.

Он ничего не ответил.

К поселку архонтов, где располагался командный пункт приводного комплекса, мы спускались по побежденной, вздрагивающей от страха земле. Трещина, разделившая нас, заросла напрочь — следов не найдешь, однако наш поредевший караван надолго задержался здесь. Поселяне искали останки Героев. Их следовало похоронить на Хорде, одухотворить планету духом непобежденных, пожертвовавших собой, уверовавших и ни на шаг не отступивших перед бесцветным мраком.

С вершины холма Огуст в последний раз бросил взгляд на заполнявшуюся бирюзовой водой бесконечную впадину. Вода струилась робко, подымалась не спеша, словно осознавая вину перед павшими Героями. Замерла в точности на той отметке, где ранее проходила граница суши и моря. Червеподобные воины гарцука под командой Василь Васильевича теперь неутомимо восстанавливали этот райский уголок: энергично откапывали туннели, возводили песчаные холмы, обустраивали скалистый кряж, мысом убегавший в океан. Старались придать ландшафту прежние романтические очертания…

Это опять же была фикция, я был уверен в этом! Очередное представление!.. Та же голография, только с положительным нравственным знаком. Я так до конца и не разобрался в алгебре местных, царивших на приводной станции чудес, но теперь они уже не вызывала во мне прежнего интереса. Всего сутки назад воевавшие против нас воины гарцука, по чьей-то воле сменившие ориентацию, теперь усердно,