— Никому не известно.

— Что значит, неизвестно! — возмутился Этта. — Давно и есть давно. Может, вчера. Может, сезон назад… Это происходит ежегодно, в день праздника, иначе чего бы нам праздновать, если славные давно исполнили свой долг, а нынче сидят прохлаждаются на выходах из гравитационного тоннеля. Ты, ублюдок, кончай тень на плетень наводить!

— Опять! — прикрикнул я на стража.

— Я же по-дружески! — удивился Этта.

— Тебе было сказано, нет ублюдков, мошенников, негодяев, падлюков, зимогоров. Нет каналий, грязных дьори и тупых дирахов. Все люди, все человеки. Человек — это звучит гордо. Вот и придерживайся этого мнения.

— Я что, — отчаянно почесался Этта. — Я ничего. Я всегда готов, — он отдал пионерский салют.

Я вздрогнул. Вновь случайность? Игра вероятностей? Собственно, набор мыслимых жестов двуруких существ, успокоил я себя, очень ограничен, так что вполне возможно, что это приветствие могли использовать хорды.

— Учитель, — удивленно почесался сварщик, — ты что, никогда не видел, как Герои приветствуют друг друга?

— Где я в горах героев видал. У нас каждый больше на особицу.

В этот момент Левий Матвей дернул меня за рукав.

— Учитель, кто такие зимогоры?

— Тьфу! — не выдержал я. — Вас что, не страшит встреча с Черным гарцуком? Что вы всякой ерундой интересуетесь?

— Не-а, — откровенно и невозмутимо признался Левий. — Мы готовы. Если надо, умрем с музыкой, но лучше с нею же победить.

— Ага, — поддержали его Петр и Павел. — Чего зазря трястись.

— Ладно, храбрецы. Зимогоры — это босяки, бродяги. Нищие, обтрепанные…

— Так бы и сказал, — обрадовался Петр. — Рвань, одним словом.

Затем он обратился к Хваату.

— Ладно, уб… товарищ, хватит чесаться от обиды. Давай руку, — и он протянул посиневшему от злобы капитану свою огромную, с ковш экскаватора, лапищу.

Хваат, избавляясь от накипевшей на сердце ругани, пожал ее. Грабка у него была не меньше, чем у Петра.

Прежде всего мы распаковали оружие, затем принялись распределять его среди тех, кто умел пользоваться лучевыми карабинами. Таких оказалось более двух десятков человек. Оба капитана, матросы с «Калликуса» и подводной лодки, Тоот со своими работягами, Туути и Огуст. Пострадавший из-за любви к прекрасной курочке, он в компании представителей низших разрядов вел себя тихо, но, я бы отметил, не без некоторой надменности. Получив в руки убойной силы бластер, Огуст повел себя как опытный боец: умело отсоединил зарядный магазин, проверил, полна ли емкость, пощелкал предохранителем, прокрутил из начальных в конечные положения регуляторы дальности и мощности, потом поставил оружие на предохранитель и объявил.

— Я буду командовать!

К моему изумлению, это заявление вызвало бурю восторга у губошлепов, собравшихся в подсобном помещении. Они начали прыгать вокруг Огуста, пощипывать его, почесывать, поглаживать по волосам. Даже Хваат и Неемо, положив друг другу руки на плечи, принялись ритмично, с одобрением, перескакивать с ноги на ногу. Огуст принимал подобные знаки внимания как должное. По-видимому, он принадлежал к самому высшему разряду в иерархии хордов, и никому в голову не пришло оспаривать его первенство.

Когда в подсобном помещении нас осталось немного: я, Огуст, оба капитана, бывший страж, а также Тоот, Петр и Павел, — чиновник без всякого смущения принялся инструктировать меня.

— Ты, учитель, думай, как нам выбраться отсюда. Мы будем беречь тебя и сестер, — Огуст указал коротким стволом плазменного излучателя в сторону стены, за которой располагался жилой отсек. — Ты только напряги мозги. Обратись к нерукотворному ковчегу. Есть же у тебя напарник, не могла же Дуэрни в самом деле бегать по морю. Где же он?

Это был вопрос вопросов — где они, Быстролетный и попечитель?

Я взглянул прямо ему в глаза.

— Значит, ты не веришь в чудо?

— Верю, — ответил Огуст. — То, что произошло со мной, иначе, как чудом не назовешь. Я узрел истину, поверил в нее — разве это не удивительное явление природы? Я осознал благотворность пятой благородной заповеди, дарованной людям Иисусом Христом, и отказался от интеллектора. Если сердце лежит к Дуэрни, пусть оно ищет свой путь. Так поступать можно — разве это не диво, учитель? Я горд, что сам дошел до понимания твоих слов. Теперь пришел мой черед. Стрельба — это мой долг. Твой, учитель, попытаться найти путь к спасению. Скажи, Роото, как ты относишься к исполнению долга?

Я задумался. Он назвал меня Роото. Как равного… Так обращался ко мне Ин-ту. Что ж, в этой недосказанности тоже таился определенный смысл.

— Если ты, Огуст, полагаешь, что истина далась тебе исключительно в пятой благородной заповеди, значит, ты прошел мимо нее. Нельзя отрывать одно откровение от другого. Они справедливы только в целом. В том-то и трудность, чтобы научиться совмещать благородные истины с проповедями Иисуса Христа, Магомета и Будды. Так что не обольщайся, Огуст, что ты добрел до понимания смысла. Ты только ступил на тропку, но об этом в другой раз. Ты справедливо рассудил, что нынче следует подумать о своих обязательствах. Да, у меня есть обязательства по отношению к тем, кто поверил в меня.

— Ты вновь указал мне свет и развеял сомнения, учитель.

— Мои тоже, — в один голос подхватили Хваат и Неемо.

— Мои тоже, — присоединился к ним Тоот.

Апостолы удивленно глянули на них, отшатнулись.

— Эй вы, добытчики руды, собиратели водорослей! — обратился к ним Огуст. — Что руки опустили? Разве не в радость вам, что я, высший, испытал сомнение, а теперь избавился от него? От сомнений истина только крепчает.

— Как скажете, величество, — хором отрапортовали апостолы. — У нас тоже нет больше сомнений. Мы готовы победить или умереть с музыкой.

Вот и пойми этих неофитов, якобы пропитавшихся истиной и в то же время готовых вытянуться в струнку при первом оклике хорда из высших разрядов.

Между тем Огуст продолжал сыпать распоряжениями.

— Хваат, Неемо и вы, низшие, слушайте — я говорю! Эти штуки, — он почесал свой бластер по зарядному магазину, — мало, чем помогут, если мы будем действовать без толку, без помощи со стороны нерукотворного ковчега. Мы имеем дело со страшным врагом, звездопроходцем первого класса. Судно вспомогательного назначения, название — «Несущий груз на спине». Имеется в виду, что фламатер перевозит его на внешней подвеске… Построен в генеральном комплексе на Хорде для транспортировки вспомогательных кораблей повелителей. Умен, насквозь пропитан злобой и презрением к создавшим его поселянам. Мечтает вернуть былое величие. «Несущий груз на спине» вернулся на базу с серьезными повреждениями в механической части. Он рассматривает нас как исходное сырье для изготовления робов, с помощью которых мог бы восстановить хотя бы часть своих функций. Если звездопроходцу удастся отремонтировать корпус и внутренние оболочки, он появится на Хорде и заявит права на планету. Отсюда следует, что никто не имеет права живьем, в целости и сохранности, попадать к нему в утробу. По сведениям генеральной канцелярии, запас биомассы у него крайне ограничен. В наличие разве что плоть бойцов из первой когорты славных.

— Подлец! — выдохнул Туути. — Из героев крыс выделывать?!

Огусту хватило одного взгляда, чтобы утихомирить стражника. Он продолжил.

— Кроме того, время от времени на приводную станцию спускали государственных преступников и добровольцев.

Тут он искоса взглянул на меня.

— А также твоих предшественников, Роото. Ты понял?