Между тем попечитель пояснил, что этот трехглавый монстр с вытянутой хвостовой частью когда-то был флагманским кораблем флота архонтов.

— Как же я тогда назывался? — рявкнула моя средняя голова.

Микроскопических размером ящерок крикнул.

— Догадайся с трех раз.

Мне хватило первой попытки. Как еще мог называться подобный межзвездный исполин? Конечно, «Непобедимый»!..

— Угадал, — попечитель был явно недоволен. Ему до смерти хотелось удивить меня, но можно ли обескуражить наудивлявшегося досыта. — Но не полностью. Он тогда назывался «Непобедимый никем и никогда».

— И, конечно, его подбили первым? — рявкнула правая голова.

Попечитель совсем помрачнел.

— С тобой, Серый, не интересно. Ты слышал о сражении при Беркте?

— Нет.

Ящерок покивал.

— Да, его атаковали первым. Сначала срезали правую голову, затем левую, потом добили.

Он захлопал в ладоши.

— Все, все. Теперь к делу. Как только предстанешь перед гарцуком, сразу выдай ему набор следующих команд… И не стесняйся, рявкни во всю мощь. У архонтов командирский голос особенно ценился.

Он продиктовал ментальным образом определенные символы.

— С помощью этого призрака ты, может, сумеешь выиграть несколько секунд, пока твой противник разберется что к чему. Теперь кувырнись еще разок.

На этот раз я обернулся звездопроходцем очень странной и древней, как сообщил ящер, конструкции. Звездолет был невелик размером — что-то около нескольких сотен метров в диаметре, дискообразен. Антенны его обвисли, что-то подобное налипшим водорослям или бахроме наросло на выступающих частях, на краях огромной пробоины, заметной на утолщавшейся кормовой части, где были расположены двигатели; на торчащих из недр погибшего корабля ребрах жесткости и скрученных броневых листах.

Никто не знал, откуда он, кому принадлежал, как долго длилось его путешествие, что послужило причиной его гибели. Лишь по едва заметному, скорее предполагаемому сходству с известными в пору Ди типами кораблей, можно было с трудом догадаться из каких краев был его экипаж. Впрочем, ничего достоверного о нем, признался наставник, мы, вероятно, уже никогда и ничего не узнаем. Это был призрак, блуждавший в космической ночи. Его появление, даже только мгновенная блестка на экране локатора, по мнению ди, предвещала скорую неизбежную гибель.

— Средство действенное, — уверил меня попечитель. — Не было и не будет астронавта, у которого не дрогнет сердце при встрече с этим обветшавшим выходцем с того света. Выиграешь еще несколько мгновений.

Он сделал паузу, затем уже более проникновенно м заботливо продолжил.

— Запомни главное, Серый. Твое спасение в обращении к мифу. К чуду загадочному, до конца неисхоженному, где каждый — желанный гость. Легенды, былины, сказки, побасенки, пословицы, всяческие зговоры, наговры — это не так смешно и наивно, как кажется. Эта впечатанная в твои гены информация, предощущение мироздания как единого, безмерного, страдающего от собственной неполноты времени. Нет у него хода назад, а почему? Поразмышляй на досуге. С помощью мифа разум исподволь осознает себя как личность, некую миниатюрную бесконечность, причисленную к семье, роду, племени, человечеству, всей великой общности подобных разумных бесконечностей. К мирозданию, наконец! Если твой противник исповедует подобные ценности, пусть даже под другим — противоположным — углом зрения, с ним всегда можно договориться. Если же для него всякое родство, возможность и необходимость общения, обмен мифом — пустой звук, только средство для достижения корыстных целей, он достоин уничтожения. Он — отброс, падаль. Но в любом случае ему придется маскировать свои намерения, то есть, творить миф о себе. Вот тут и цепляй его на крючок.

Он на мгновение примолк, потом предложил мне освоить несколько простых приемов маскировки. Наконец крикнул.

— Серый, заканчивай! Остров исчезает. Желаю удачи!

Я вернулся в исходное — губошлепное — состояние. Попечителя уже не было — он растворился в нестерпимо ярком свете. Я накинул хламиду, погладил под ней чуть нагревшийся пояс и двинулся в сторону памятника. Отыскал команду, присел рядом с Неемо. Потом не в силах справиться с подступившей дремой прилег. Положил голову на мшистый, выступающий из земли камень и не заметил, как смежились веки.

Проснулся, когда мои ноги начали лизать набегавшие волны. Берег отступил, и море вплотную приблизилось к памятнику — вода теперь накатывалась на край поляны. Здесь же покачивалась непонятно откуда взявшаяся шлюпка, а вдали, возле самой границы тьмы была видна подводная лодка. Корпус теперь высоко выступал из воды, так что можно было в целом разглядеть плавсредство хордян. Внешний вид субмарины был полным подобием земных конструкций, разве что рубка с зализанными обводами более напоминала советские атомоходы.

Я глянул в сторону вытянувшегося на песке крепкого, густоперого капитана.

Надо же такое придумать — Неемо!

Покоритель океанских глубин, мститель, печальник-естествоиспытатель, одним словом, легендарная личность оказывается не погиб при взрыве вулкана. Теперь, оказывается, Неемо служит у губошлепов, в компании с Хваатом выводит птенцов, иронизирует и тоскует.

Если задуматься, неминуемо поверишь, что эти нелепые, не признаваемые логикой казусы покрепче и поосязаемей единства и постоянства физических законов, материальности мира, единого создателя, — увязывали вселенную в единое целое. Именно случайные совпадения наполняли Вселенную таинственным смыслом и глубиной. Это я к тому, что Дуэрни посчитала чудом пробежку по поверхности моря, а Неемо, по- видимому, неизбежно поверит в существование волшебных островов. Мне вроде поболее их известно о том, как устроен мир, но каково и мне было узнать, что вечный двигатель и машина времени это одно и то же.

Выходит, чудеса нескончаемы!

Или еще один перл попечителя: «С точки зрения времени вся Вселенная имеет размер точки».

Интереснейшая тема для дискуссии…

Вдобавок мне нестерпимо захотелось обернуться трехголовым монстром, ведь не каждый день мне приходится изображать межзвездного Змея Горыныча. Это было здорово вертеть головами, сначала по очереди, потом всеми тремя сразу. Изрыгать огонь, громоподобно хохотать, красть курей…

Смех был сквозь слезы. В какое же пекло меня занесло?! Куда несет? И зачем?..

Неожиданно Неемо сел рывком, обвел глазами берег чудесного острова, потом уставился на свою посудину. Потер глазницы.

— Послушай, знахарь, ты ничего не замечаешь?

— Нет, а что?

— Видишь впереди, у форштевня, отметины?

Я почесался.

— Вижу, ну и что?

— Красная черта — это проектная отметка без загрузки. Выходит, теперь лодка освободилась от скопившейся воды. Как это объяснить?

Я не ответил — равнодушно покарябал коготочком висок, встал, направился к шлюпке. Губошлепы, словно утята, торопливо, гурьбой последовали за мной. Одни сладко зевали, с удовольствием почесывались в паху, другие стыдливо прятали глаза.

Что я мог ответить? Попытаться объяснить технологию созидания волшебных островов? Рассказать о некоем летучем, похожем на блюдце, челноке, способном починить любой механизм? Он все равно не поверил бы. Если чудо случилось, как его взвесить, разложить на составляющие? И зачем?.. На мои жаркие просьбы пояснить, каким образом машина времени способна работать как вечный двигатель и наоборот, попечитель совсем по-человечьи пожал плечами и ответил — сам поймешь. Наверное…