направили такого фраера? Пришить мента можно, только как потом отсюда выбираться? Живым ему отсюда не уйти. Спрятаться в тайге с этой пукалкой? Скоро околеешь от голода. А куда идти? Единственное спасение сплавляться на плоту по реке. На берегу и пристрелят… Никто после гибели этого мента с ним возиться не будет.

Поток суматошных мыслей внезапно прервался — передо мной вновь сидел человек опытный, волевой, умевший взять себя в руки.

— Значит, вот какой пирог получается. Если тебя как-то доставили сюда, выходит, и вывозить будут. Когда пойдешь к вертолету, веди себя спокойно. Всполошишься — первая пуля твоя. Когда вертолет должен прибыть, где у тебя рация?

— В крайнем сарае у ручья, — соврал я.

— Схожу посмотрю.

Он вышел из дома.

Вот этого я и хотел — веревки, которыми я был связан, оказались труха-трухой. Может, простому человеку разорвать их было не под силу, но только не благородному бисклаварету! Возился я с ними недолго, потом подобрался к двери. Выходить на крыльцо или нет? Вдруг он уже возвращается. Спросит насчет рации, свалю все на Мишу. Боже, какой Миша! Чем бы жахнуть его по голове, когда он в дом войдет. Так он тебе и войдет… Ударит в дверь ногой, глянет, что меня на месте нет, сразу пустит пулю в щель между плахами. Тогда что?

Между тем приближался вечер. Светлые сумерки спускались с гор. Я приник к двери, глянул в узкую щель — перед домом никого не было. То ли бандит сам спрятался в засаде, то ли отлучился… Куда? В любом случае у меня оставался единственный шанс — дверь нараспашку, прыгаю с крыльца в заросли кипрея. Волчья шерсть, упрятанная под человеческой кожей, вздыбилась на затылке. Я резко выдохнул, выскочил на крыльцо и, скакнув вбок, нырнул в траву. Следом раздалась автоматная очередь. Пули просвистели над головой, на меня посыпались срезанные стебли. В животе похолодело, задрожали пальцы — по мне стреляли в первый раз в жизни.

Здесь же, в зарослях иван-чая, в заброшенном поселке, я, не совладав с собой, заскреб землю. Потом уже совсем было решился отползти за угол дома, как вторая очередь легла вдоль левого бока. Что-то звенькнуло над самым ухом.

Меня буквально ошпарило ужасом и, когда я услышал близкий окрик: «Эй, ты! Вставай!.. Лапки вверх…» — тут же вскочил и вытянул руки.

В сознании полный кавардак. Мокрый от страха, я покорно зашагал к дому. Возле крыльца стоял здоровенный краснощекий сержант в пятнистой форме и сапогах и дулом десантного автомата указал мне на дверь. Заходи, мол…

— Товарищ капитан, товарищ капитан, — неожиданно зычно крикнул сержант. — Одного задержали!

В тот же момент слева у ручья коротко застрочили автоматы. Я невольно присел, втянул голову в плечи, однако руки не опустил. Сержант, в свою очередь, укрылся за столбиком, поддерживающим навес над крыльцом. Я завороженно следил, как его указательный палец с обкусанным ногтем лег на спусковой крючок.

— Быстро в дом! — приказал он и повел стволом в сторону распахнутой двери, и я — волк! — зайцем шмыгнул в открытый проем.

В доме, к моему удивлению, оказалось пусто. Тут за окном грохнуло так, что я невольно бросился за печку, полез на сложенную там поленницу. Следом, вспарывая воздух, заработал ручной пулемет. Меня схватили за шиворот и выволокли из закутка. Я не сопротивлялся — все-таки свои! Милиция! Эти разберутся… Конечно, сколько надо, помыкаюсь под следствием, но ведь не бандит же я! Те не стали бы церемониться — обнаружив, что я не летчик и у меня нет вертолета, они вмиг бы расправились со мной. Не поможет, если даже я на их глазах превращусь в волка. Но ведь мне и это не дано, я очень ослаб. Предположим, что я все-таки стал волком — в пылу, в момент сильного эмоционального возбуждения… Что это означает? Что без помощи Каллиопы мне не вернуть человечий облик. Тогда мне придется бежать через всю страну, перебираться через Лену, Енисей, Обь, Уральские горы, Волгу — до самого Подмосковья, откуда я смог бы связаться с ней. Отличная перспектива для покорителя космоса! Год мне, что ли, бежать?..

Все также, ухватив за ворот, меня повернули лицом к двери. Отпустили. Передо мной стоял капитан. Стрельба за окном стихла.

— Та-ак, — сказал капитан. — Опусти руки.

Я с готовностью исполнил приказание. В ту же секунду у меня на запястьях щелкнули наручники.

— Невелик улов, — офицер сморщился. — Где подельщики?

— Понимаете, я не имею никакого отношения… — от возбуждения я сделал шаг вперед, успел прижать руки к груди, тут капитан с размаху ударил меня в зубы. Я отлетел в угол, сплюнул заполнившую рот кровь. Хорошо, что зубы остались целы.

— Подумай, — посоветовал капитан, — пока мы твоего напарника не выкурим из сарая. — С этими словами он вышел из избы.

У ручья раздался одиночный выстрел и вокруг все стихло. Я сел на пол, прислонился спиной к бревенчатой стене, тупо уставился на наручники. Нестерпимо ныла челюсть, щека опухала на глазах. В голове тупо возилась единственная глупая мыслишка — это тебе не сопревшие веревки, от таких браслетов так просто не избавиться. Хорошо, что за спиной руки не сомкнул.

Тем временем над поселком заметно сгустилась сумеречная мгла. В избу потянуло холодом. На дворе стояла мертвая тишина, даже комарье присмирело. Никакие посторонние звуки не подпирали тишину. Оцепенев висел на стене рукомойник — капля, народившись, так и замерла прозрачным хрусталиком на медной бляшке стерженька. Я затаил дыхание, потом не выдержал, на согнутых ногах подобрался к порогу, выглянул во двор. В нескольких шагах от крыльца, за деревянной колодой лежал сержант и, уперев приклад автомата в плечо, раскинув ноги, напряженно, поверх прицела наблюдал за дальними, расположенными у ручья строениями. Услышав шорох за спиной, он повернул голову. Заметив меня, изобразил на лице крайнюю степень раздражения и замахал рукой, приказывая то ли вернуться в дом, то ли лечь на пол. Смекнув, что в поселке устроена засада, я предпочел устроиться у порога. Спустя несколько минут веки у меня смежились, я ещё некоторое время боролся со сном, потом провалился в забытье.

Скоро я очнулся. Первым делом глянул на часы — на одном из циферблатов должно высвечиваться местное время. Так и есть. Третий час. Ночи, по-видимому… Глянул с крыльца налево, направо. Сержанта не было видно, вообще, в поселке было пусто. Ясновидящим взором я никого не сумел обнаружить.

Белесое притухшее небо подвисло над сопками, в поселке стояла приторможенная, тревожная тишина. Плеск струй в ручье скорее угадывался, чем ощущался. На земле не было теней — соседняя изба, за ней сарай, далее купы деревьев и в прогалах узкая стиснутая сопками речная долина отсвечивали легким серебристым светом.

Я терялся в догадках — что делать? Чего ждать? В первый раз за сутки в момент пробуждения никто не тряс меня за плечо, не грозил пистолетом, не давал пинка, не бил в зубы. Дали срок обмозговать случившееся? Да, если только случившееся — грязная мистификация, однако крепкие, побрякивающие наручники на запястьях как-то не укладывались в подобное объяснение. Даже если и так, кто бы мог подсказать — закончился этот спектакль или нет? Я едва не взвыл от отчаяния. В любом случае утро вечера мудренее, мне просто необходимо хорошенько выспаться, однако ночевать в избе у меня не было никакого желания. Черт с ней, с постелью!.. Стоп, не спеши, сначала прикинь — можно ли найти здесь более надежное убежище? Какую-нибудь неприметную норку, в которой можно было бы спокойно укрыться до утра.

Я рискнул подняться, осторожно спустился с крыльца и первым делом, согнувшись в три погибели, нырнул в заросли иван-чая, откуда меня окриком поднял сержант. Тоже, тайга называется — деревья в мой рост, хилые, угнетенные; кустарник побогаче будет, и все равно просвечивает насквозь. Вскипая от