никаких признаков разрушений. Дома стояли в целости и сохранности, не было видно никаких следов паники или бедствия. Дороги не поросли травой. Просто город был пуст. Или мертв.
Тем не менее кто-то в нем пытался, причем с чудовищной жестокостью и весьма эффективно, уничтожить медкорабль.
Кальхаун вновь в изумлении поднял брови и посмотрел на Мургатройда.
– Так что же все-таки случилось? - обратился он к тормалю. - У тебя, есть на этот счет мнение?
“Чи!” - пискнул Мургатройд.
Глава вторая
Обработанные поля, мертвого человека и прочие интересные вещи Кальхаун обнаружил позже, когда покинул корабль. Пока же он находился на борту, существовали лишь обстоятельства, вызывавшие у него недоумение. Так, утро первого дня пребывания на планете он провел, внимательно прослушивая весь спектр радиосвязи. Сигналов, порожденных человеком и его деятельностью, он не зафиксировал. Это доказывало, что жителей на Мэрис III вроде бы не было. Однако в середине утра внешние микрофоны зафиксировали рев реактивных двигателей. Кальхаун взглянул в небо и отметил тонкий, белый на голубом фоне, инверсионный след ракеты. Это означало, что она летела в атмосфере. Как, впрочем, и то, что кто-то делал с нее фотосъемку в целях обнаружения кратера, который должен был остаться на поверхности после падения медкорабля.
Таким образом, сам факт попытки отыскать его говорил в пользу обитаемости планеты, хотя полное молчание в радиодиапазоне противоречило этому. Отсутствие в городе движения транспорта свидетельствовало о том, что он был пуст или мертв, но в то же время люди там были, так как кто-то же ведь ответил на запрос Кальхауна о посадке, а позднее, когда он себя идентифицировал, попытался его убить. Стремиться уничтожить медкорабль мог лишь тот, кто не желал проведения на Мэрис III санитарно- эпидемиологической инспекции. А это автоматически означало, что в этом мире создалось положение, о котором Медслужба была обязана знать. Однако подобная ситуация здесь просто была немыслима.
Столь большому числу противоречий не было никакого логического объяснения. Цивилизованные люди поступают либо так, либо иначе. На этой планете могли проживать только цивилизованные люди, но они действовали и не так, и не иначе. Следовательно… и опять начиналась полная неразбериха.
Кальхаун надиктовал отчет о всех происшедших до этого момента событиях на аварийный автоответчик корабля. Теперь, если кто-то запросит его из космоса, он получит все эти сведения, а также сообщение о намеченном им плане действий. Он тщательно отключил все еще продолжавшие функционировать системы жизнеобеспечения для того, чтобы корабль не смогли обнаружить по исходящим от него излучениям, затем, взяв в дорогу все необходимое, вместе с Мургатройдом покинул корабль. Видимо, излишне будет уточнять, что направился он именно в город, где таилась разгадка сути проблемы, какой бы она ни была.
Кальхаун отвык ходить пешком, хотя в конечном счете это оказалось не таким уж и трудным делом. Растительность, как выяснилось, была ему немного знакома. Дело в том, что Мэрис III являлась планетой земного типа и обращалась вокруг звезды, аналогичной Солнцу. Поэтому в силу схожих условий - гравитации, воздуха, света, почв и температурных перепадов - на ней вполне естественно развились близкие к земным организмы. Кальхаун отметил, например, наличие как стелившихся по поверхности, так и более высоких растений, то есть нечто вроде земных травы, деревьев и подлеска. Аналогично обстояло дело, видимо, и с фауной. Для разного типа животных имелись соответствующие экологические ниши, к которым они соответственно приспособились.
Поэтому обстановка на Мэрис III не имела какого-то экзотического “внеземного” вида. Скорее она напоминала малознакомую часть известной планеты, нежели абсолютно неведомый мир. И все же имелись отдельные странные отличия. Например, травоядное животное без ног и передвигавшееся, как змея. Или существо размером с голубя, но с крыльями из чешуек, тонких как волокна и переливавшихся всеми цветами радуги. Были и такие представители животного мира, которые, судя по всему, жили в причудливом единении друг с другом. Кальхауну захотелось выяснить, действительно ли это симбиоз или же просто неразличимые формы одного и того же организма, как это бывает, например, с мужскими и женскими особями светлячков на Земле.
Эти наблюдения не мешали Кальхауну передвигаться к городу. Он не мог терять время, занимаясь биологией. В первый день пути ему удалось раздобыть пищу, сэкономив тем самым часть взятых с собой припасов. В этом ему помог Мургатройд. Небольшая зверушка тормаль занимала особое место в человеческом обществе. Его отличало дружелюбие, он с увлечением подражал людям, имел очень тонкую и устойчивую психику. Но кроме того, тормаль был еще и полезен. Когда Кальхаун пробирался через заросли с причудливо закрученными листьями, которые, пожалуй, и на листья-то мало чем были похожи, Мургатройд с важным видом шел рядом, имитируя его походку. Время от времени он становился на четыре лапы и что-то внимательно изучал. Но уже спустя несколько секунд неизменно вновь присоединялся к Кальхауну.
В один из таких моментов путешественник заметил, что тормаль, сломав веточку какого-то совсем неаппетитного на вид кустика, пожевал ее и, смакуя, проглотил. Кальхаун запомнил это растение. В подходящий момент он также отломил от него небольшой отросток и привязал его к коже близ локтя. Не обнаружив по прошествии нескольких минут никаких признаков аллергии, он попробовал его на язык. Тот знакомо пах папоротником и по вкусу напоминал какой-то фрукт. Итак, это растение вполне годилось в пищу, как шпинат или спаржа. Не будучи очень питательным, оно, однако, создавало ощущение сытости.
Чуть позже Мургатройд стал внимательно изучать один из плодов, весьма привлекательный на вид и висевший так низко, что тормаль смог сам до него дотянуться. Он обнюхал его вблизи, а затем попятился. Кальхаун взял на заметку и это растение. Отряд зверушек типа Мургатройда был специально отобран в лабораториях Управления, поскольку они обладали рядом исключительно ценных качеств. Одно из них - крайняя чувствительность желудка. Но это было лишь одним из достоинств тормалей. Их обмен веществ был очень близок к человеческому. Если он съедал что-либо без болезненных последствий, то было более чем вероятно, что это подходило и для человека. И наоборот. Но главная его ценность намного превышала эту способность определять съедобность тех или иных сомнительных продуктов.
Остановившись на первый ночной привал, Кальхаун развел костер из растения, напоминавшего по форме кактус и сочившегося маслянистой жидкостью. Он обнес костер небольшой земляной насыпью, не давая тем самым пламени перекинуться на соседние участки. Сооружение весьма напоминало нагревательную часть электронной печки. Все это выглядело как довольно необычная иллюстрация тезиса о том, что человеческий прогресс не принес ничего принципиально нового, сведясь в сущности к повышению комфортности достаточно примитивных вещей и к удобству пользования ими. В отблесках этого, круглой формы, костра Кальхаун смог даже немного почитать. Но света явно не хватало, и в конце концов медика стало клонить ко сну. В Медслужбе успехов не добьешься, если не будешь разбираться в тонкостях поведения человека. Это помогало давать точную оценку как жалобам больных, так и разглагольствованиям чиновников. Он взглянул на Мургатройда, который с серьезным видом подражал ему, “читая” листок удивительно прямоугольной формы.
– Мургатройд, - обратился к нему Кальхаун, - ты, вероятно, истолковываешь все звуки, исходя из своего субъективного опыта. Это достаточно опасно. Тем не менее если ночью услышишь, что приближается некто достаточно крупных размеров, надеюсь, что ты поднимешь тревогу. Заранее тебя благодарю.
