Громкие и откровенные звуки начали привлекать внимание. Некоторые посетители из-за соседних столиков, кто заинтересованно, а кто и с подозрением, стали бросать косые взгляды на трех офицеров. Один старичок даже откровенно глазел на них и недовольно покачивал головой.
– Старый пень, – возмутился Чепенко шепотом. – Видать, всерьез подумал, что это мы так смачно чавкаем.
– Бабушка гадала – надвое сказала, – буркнул Бобровский в ответ товарищу и быстро закрыл саквояж.
– Ага, – отпарировал Чепенко, – то ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет.
– А в открытую отчего не покормишь своего хищника? – поинтересовался Масканин, но когда увидел набычившееся лицо Бобровского, понял, что спросил что-то не то.
Ситуацию прояснил Чепенко.
– Лучше не надо об этом. Знаешь сколько Гришке влетало в столовках и ресторанах? Даже от командования. Лимат, тварюка такая, может повести себя не предсказуемо, например, погулять по соседним столам или попробовать на вкус щиколотку какой-нибудь дородной дамы…
– Тогда почему бы не кормить его в своей каюте?
– Так этот маленький гад каким-то образом чувствует, где находится. И ни черта не жрет в каюте. Предпочитает, видишь ли, принимать пищу со своим хозяином. Верно, Бобёр?
Бобровский невесело хмыкнул в подтверждение.
– Не есть же и хозяину все время в каюте? – продолжил объяснять Чепенко. – Вот и приходится изворачиваться.
…Наступил вечер. Впрочем, понятие 'вечер' было довольно условно и отображало стандартное время по которому жил лайнер. А для пассажиров это мог быть и день, и утро, и ночь, как кому было удобно.
В назначенный час дверной видеоэкран показал, что у каюты появился Чепенко. Масканин был уже полностью готов и покинул каюту.
– А где Бобровский? – спросил он по пути к безинерционному лифту.
– Да снова сюсюкается со своим чудовищем. Найдет нас через четверть часа.
– Похоже, ты недолюбливаешь этого лимата.
– Недолюбливаешь? Да я его просто ненавижу! Смотри, – он показал перевязанный палец. – Вцепился, зараза, после обеда и изглодал бы до кости, если бы у меня не оказалось под рукой шокера.
Безинерционные лифты на этом типе лайнеров являлись, мягко говоря, агрегатами своеобразными. Для того чтобы воспользоваться лифтом, необходимо было попасть в специальный отсек. А в нем уже скопилось около двух десятков ожидающих. К тому моменту, когда офицеры дождались прибытия кабинки, количество пассажиров, решивших попасть на нижнюю палубу, успело удвоиться. Но как оказалось, сам лифт был довольно просторным, способным заглотить еще большее количество людей.
Четвертая палуба была специально предназначена для активного отдыха и увеселений. Здесь располагалось несколько танцклубов на любой вкус, казино, виртуальные развлечения, плавательные бассейны, клубы по интересам и некоторое количество дорогих и шикарных кают первого класса.
Выбранный танцклуб с первого взгляда показался самым заурядным. Единственное, что в нем привлекало посетителей – это недавно вновь вошедшее в моду и всегда остающееся дорогим переменное антигравитационное поле. Здесь царила полутьма, бушевала громкая музыка, бегали лазерные существа, запрограммированные на самостоятельную 'жизнь'.
– Подождем у раздатчика, – предложил Чепенко.
Масканин не стал спорить, к тому же он посчитал, что не плохо бы и промочить горло – выпить какого-нибудь сока или чашечку кофе.
В отличие от ресторана, за стойкой был живой служащий и между столиками сновали самые настоящие и радующие глаз официантки.
– Что желаете, господа? – с профессиональной улыбкой осведомился раздатчик.
Масканин безразлично пожал плечами, а его спутник ответил за двоих:
– Ваш фирменный коктейль, пожалуй.
– Как вам угодно.
Масканин промолчал, решил узнать, каков тут фирменный коктейль, и внимательно проследил за манипуляциями раздатчика. Тот взял полулитровый бокал и налил до ста грамм водки, затем добавил изрядную долю мороженного и залил все это натуральным газированным соком какого-то фрукта владивостокских экваториальных широт. Повторив то же самое и со вторым бокалом, он выставил их перед клиентами.
– Прошу, господа.
Масканин расплатился и сделал глоток. В бытность охранником проконсула Ала, в недобрые и старые времена, он пивал коктейли и получше, но и этот оказался довольно неплох.
– Ну как? – улыбнулся Чепенко.
– Приемлемо, – ответил Масканин, однако допивать не стал, склоняясь к мысли о кофе.
Через несколько минут появился Бобровский, тут же встреченный ехидным вопросом товарища:
– Ну что, уложил в постельку своего кореша?
– Угу, – буркнул тот, по обыкновению не обратив внимания на интонацию вопроса.
Бобровский быстро заказал тот же коктейль и присоединился к собутыльникам, установив рекорд в скорости. Его пустой бокал возвратился к раздатчику, когда у Чепенко оставалась еще добрая половина. Принявшись за вторую порцию, он разобрался с ней столь же стремительно.
– Ну, я пошел, – произнес он, больше обращаясь к себе, чем к остальным.
– Эй, ты хоть сегодня меня не подведи, – дал напутствие Чепенко и удостоился убийственного взгляда. Однако никакого ответного выпада не последовало.
– А что с ним? – спросил Масканин.
– Да понимаешь, – и шутливо, и в то же время обеспокоено произнес Чепенко, – в последнее время моего несчастного друга, готов поклясться чем угодно, преследует натуральный Злой Рок. Все, с кем он знакомится, либо сразу дают от ворот поворот, либо кидают его на самом финише. Вот например, его вчерашняя неудача… Но самое интересное, что он даже не впадает в отчаяние и каждая новая попытка происходит с неизменной решимостью. Я бы даже сказал с тупой решимостью… Ладно, – Чепенко опорожнил свой бокал и поставил на стойку, – пойду-ка и я с кем-нибудь чего-нибудь… потанцую…
Масканин проводил его взглядом. Он заказал-таки кофе и задумчиво делал медленные маленькие глотки, рассеяно обшаривая глазами ближайшее пространство, пока, наконец, не увидел на другом конце закутка полуобнаженную особу прямо в десяти метрах от себя. Со спины особа показалась довольно прелестным образчиком прекрасного пола, только вот наряд, годившийся скорее для пляжа, вызывал недоумение. В Королевстве Опет царили строгие нравы, поэтому наблюдать одетую подобным образом девицу, показалось Константину несколько странным. Масканин никогда не считал себя специалистом в искусстве обольщения, но решил рискнуть. А что? Хоть потанцевать будет с кем, ведь он так давно не танцевал, что уже и не помнил когда это было. Подойдя к сидящей к нему спиной 'прекрасной нимфе', он попытался заговорить с ней, но очень скоро убедился, что все его слова направлены в пустоту. Тогда он просто дотронулся до плеча девицы и не мало удивился, когда пальцы прошли сквозь кожу. Между тем, девушка продолжала двигаться, потягивая через соломинку сок и одновременно куря ароматизированную сигарету, причем, благовонный дым был самый настоящий. Масканин провел рукой сквозь ее голову и тут же выругал себя. Это ж надо так попасться на элементарный трюк с голограммой! Где-то совсем рядом раздался переливчатый смех. Масканин обернулся и увидел еще одну девушку, одетую на сей раз вполне целомудренно. Очередная 'прекрасная нимфа'? Девушка медленно и плавно подошла к нему, не прекращая хихикать.
– Браво, вы попались на мою шутку, – заявила она.
Масканин улыбнулся в ответ. Он сразу отметил ее зеленые глаза и необычно для владивостокских девушек уложенные волосы. Причем волосы переливчато-рыжего цвета, что также было не характерно для владивостокиек. Или как их там правильно назвать? Переливчатые локоны ниспадали ниже плеч и слегка прикрывали правильные черты лица. Отметил он и сочные слегка пухленькие губы, что раскрылись в озорной улыбке. Его рука дотронулась до ее щеки и наткнулась на настоящую плоть.
– Проверяете, не приведение ли я?
