— Хочешь сказать, что болит манда? — уточнила Лиз.

— Тебе обязательно так говорить?

— Как?

— Грубо.

— Это один из краеугольных камней моего обаяния — никаких запретных слов. Слушай, а если не считать живота и манды, какие ощущения?

— Жуткая усталость.

— И это все?

— Да. Всё прошло гораздо легче, чем я думала.

— Слушай, я так рада. Я волновалась о тебе, крошка. Действительно волновалась.

— Спасибо, Лиз.

— На лето ты под замком?

— Нет. Я думала, что какое-то время придётся сидеть дома, но мама сказала, ей без разницы, что я делаю. Она умыла руки.

— Она так сказала?

— Да.

— Господи, это потрясающе!

— Почему? — удивилась Эми.

— А как же иначе, глупая ты наша. Теперь ты сама устанавливаешь правила. Ты свободна, детка! — Лиз вдруг перешла на южный диалект: — Твоя масса-ах отпустил тебя на свободу, детка-ах!

Эми не рассмеялась.

— Сейчас я хочу только одного — поспать. Я не спала всю прошлую ночь и немалую часть позапрошлой. И сегодняшняя поездка в клинику… я едва стою на ногах.

— Конечно, — согласилась Лиз. — Я тебя понимаю. И не буду держать тебя час на телефоне. Отдыхай. Позвони мне завтра. Мы составим планы на лето. Это будет что-то, детка. От нашего последнего лета вдвоём воспоминания останутся на всю жизнь. У меня уже есть на примете пара парней, которые очень даже тебе подойдут.

— Не думаю, что сейчас мне нужен парень.

— В ближайшие десять минут, конечно же, нет, — не стала спорить Лиз. — Но через пару недель ты придёшь в себя, и вот тогда без них никак не обойтись.

— Я так не думаю, Лиз.

— Конечно, не обойтись. Ты же не собираешься стать монашкой. Время от времени тебе нужно почувствовать внутри твёрдое салями, детка. Тебе это нужно так же, как и мне. По этой части мы с тобой одинаковые. Ни одной из нас долго без парня не прожить.

— Мы посмотрим.

— Только на этот раз ты сделаешь все, как я скажу. Возьмёшь рецепт на противозачаточные таблетки.

— Не думаю, что они мне понадобятся.

— Вот это ты подумала в последний раз, бестолковка.

Через несколько минут, в своей комнате, Эми опустилась на колени у кровати и начала молиться. Через минуту или две замолчала: впервые в жизни ощутила, что Бог её не слушает. Задалась вопросом: а услышит ли когда-нибудь?

В кровати она плакала, пока не уснула, и никто не разбудил её ни к обеду, ни к мессе следующим утром. Когда она вновь открыла глаза, на часах было одиннадцать, и за окном по синему небу плыли облака. Она проспала восемнадцать часов.

Насколько помнила Эми, она пропустила воскресную мессу второй раз в жизни. В первый, в девять лет, она находилась в больнице после того, как ей вырезали аппендикс. Выписку назначили на понедельник, и мать просила отпустить девочку на день раньше, чтобы её могли отвезти в церковь, но врач сказал, что церковь — не лучшее место для ребёнка, поправляющегося после хирургической операции.

Эми обрадовалась, что мама не разбудила её к мессе. Вероятно, решила, что порочной дочери в церкви делать нечего.

И, возможно, правота была на её стороне.

Через месяц после аборта, в последнюю неделю июня, Эми работала в «Погребке» с девяти до пяти с понедельника по пятницу и с полудня до шести в субботу. В баре постоянно толпились загорелые, полные энергии подростки.

В субботу, в шесть вечера, когда Эми уже собиралась домой, в «Погребке» появилась Лиз Дункан. Выглядела она потрясающе в красных обтягивающих шортах и белой футболке, без бюстгальтера.

— У меня свидание с моим новым дружком — Ричи. Он должен подъехать сюда в половине седьмого. Посидишь со мной, чтобы я не мучилась одиночеством?

— Одинокой ты не останешься, — покачала головой Эми. — Если одна сядешь за столик, к тебе потянутся все парни.

Лиз задумчиво оглядела парней, собравшихся в «Погребке», покачала головой.

— Нет. Если я встречаюсь с парнем, а потом бросаю его, он знает, что снова подваливать ко мне смысла нет. Ничего не обломится.

— И что?

— А то, что большинство находящихся здесь парней не подойдут ко мне, если я сяду одна, потому что я с ними уже трахалась. — Со всеми?

— Ну, почти.

— Ты плохая.

— Вот почему парни меня и любят. Так составишь мне компанию до прихода Ричи?

— Конечно, — кивнула Эми.

Она прошла к стойке с газировкой, налила два стакана колы и вместе с Лиз села в первую из кабинок, с окном на Главную улицу. Автомобиль Лиз стоял у тротуара. Жёлтая «Тойота Селика». Родители сделали ей такой подарок по случаю окончания школы.

— Знаешь, как я ни стараюсь, не могу представить тебя и Ричи Эттебери парой.

— Почему нет? В школе мы были двумя уникумами. Он — гением класса с ай-кью сто восемьдесят, я — шлюхой класса со ста восьмьюдесятью фамилиями в послужном списке.

— Не понимаю, почему ты так принижаешь себя. Не могла же ты переспать со ста восьмьюдесятью