— Глубина выхода из-под удара, — одобрительно кивнул Вейцман. — Совершенно верно.
Джерихо решился снова взглянуть на полковника.
— Теперь уходит… Порядок. Ушел.
Вейцман мгновение поглядел на карточку, потом сунул на место и задвинул ящик.
— Итак. Зачем тебе задавать вопросы, на которые уже знаешь ответ? — Седые волосы, нависший над небольшими карими глазами лоб. Морщинки в уголках глаз говорили о временах, когда это лицо то и дело расплывалось в улыбке. Теперь Вейцман смеялся не часто. Говорили, что большинство его родных осталось в Германии.
— Я ищу женщину, которую зовут Клэр Ромилли. Ты ее знаешь?
— Разумеется. Очаровательная Клэр. Ее все знают.
— Где она работает?
— Здесь.
— Знаю, что здесь. Где именно?
— Связь между бараками, за исключением особых указаний, должна осуществляться по телефону или в письменном виде. Установленный порядок, — щелкнул каблуками Вейцман. — Хайль Гитлер!
— Клал я на установленный порядок.
Один из переводчиков раздраженно повернулся в их сторону.
— Слушайте, вы двое, заткнулись бы, а?
— Извини, — Вейцман, взяв Джерихо под руку, отвел его в сторону. — Знаешь, Том, — прошептал он, — за эти три года я впервые слышу, как ты ругаешься.
— Вальтер. Пожалуйста. Это очень важно.
— И не может ждать до конца смены? — Он внимательно посмотрел на Джерихо. — Очевидно, нет. Тогда ладно. В какую сторону пошел Кокер?
— Обратно к выходу.
— Хорошо. Иди за мной.
Вейцман повел Джерихо почти в самый конец барака, мимо переводчиков, через две длинные узкие комнаты, где десятки женщин сновали у двух огромных картотек, потом свернул за угол и прошел через зал, уставленный телетайпами. Грохот здесь стоял невообразимый. Зажав уши ладонями, Вейцман с ухмылкой обернулся. Шум преследовал их и в коротком проходе, который заканчивался закрытой дверью. Надпись рукой прилежной ученицы гласила: «Зал немецкой книги».
Постучав, Вейцман вошел внутрь. Джерихо следом за ним. Большое помещение. Уставленные толстыми книгами и папками полки. Полдюжины сдвинутых вместе столов на козлах образуют одно большое рабочее пространство. Женщины, большинство спиной к ним. Шесть, может быть, семь. Две печатают, очень быстро, остальные ходят взад-вперед, складывая стопки бумаги.
Прежде чем он успел заметить что-нибудь еще, к ним с озабоченным видом подбежала толстушка в твидовом костюме. Вейцман расплылся в обаятельной улыбке, будто все еще пребывал в кафе при гостинице «Европеишер Хоф» в Гейдельберге, и галантно поцеловал руку женщины.
—
—
—
Чувствовалось, что это была привычная для обоих церемония. Ее румяное личико еще больше покраснело от удовольствия.
— Чем могу помочь?
— Мы с коллегой, дорогая мисс Монк, — похлопав ее по руке, Вейцман жестом указал на Джерихо, — ищем очаровательную мисс Ромилли.
При упоминании Клэр кокетливая улыбка испарилась с лица мисс Монк.
— В этом случае, доктор Вейцман, вам придется занять очередь. Вставайте в очередь.
— Извините. Какая очередь?
— Мы все пытаемся найти Клэр Ромилли. Может быть, вы или ваш коллега имеете представление, где ее искать?
Утверждать, что мир остановился, — значит впасть в солипсизм; и Джерихо было известно, что не мир замедляет движение, а скорее при неожиданной опасности ускоряются действия получившего заряд адреналина отдельного человека. Тем не менее для него на мгновение все остановилось. Лицо Вейцмана с безграничным недоумением, женщина, полная негодования… Лихорадочно пытаясь представить все последствия, Джерихо, не узнавая собственного голоса, будто доносившегося откуда-то издалека, бессвязно пробормотал:
— А я думал… мне сказали… заверили… вчера… она должна быть в дневной смене с восьми утра…
— Совершенно верно, — подтвердила мисс Монк. — Такая безответственность. Ужасно подвела.
Вейцман со значением посмотрел на Джерихо, как бы говоря: во что ты меня втравил?
— Может, заболела? — предположил он.
— Тогда могла бы подумать о других и прислать записку. Поставить в известность. Прежде чем я отпустила всю ночную смену. Мы едва справляемся, когда нас восемь. А теперь, когда нас семь…
Она принялась лепетать Вейцману про три-А и три-М и про то, сколько кадровых записок она писала, и никто не обращает внимания на ее трудности. Словно в подтверждение ее правоты открылась дверь и в зал вошла женщина, придерживая подбородком гору папок, чтобы не рассыпались. Под неодобрительный ропот подчиненных мисс Монк женщина свалила папки на стол. На пол со стола слетело несколько депеш. Джерихо бросился их поднимать. Мельком взглянул на одну.
ZZZ
ШТАБ ГЕРМАНСКОГО АФРИКАНСКОГО КОРПУСА УТРОМ ТРИНАДЦАТОГО ПВТ ТРИНАДЦАТОГО РАСПОЛАГАЛСЯ ПЯТНАДЦАТИ (ОДИН ПЯТЬ) КИЛОМЕТРАХ ЗАПАДНЕЕ БЕН ГАРДАН ПВТ БЕН ГАРДАН
Мисс Монк выхватила депешу из рук. Казалось, она впервые заметила его присутствие. Прижав секреты к пышной груди, она испепеляла его взглядом.
— Прошу прощения, вы… кто вы такой, в самом деле? — спросила она, загораживая собою стол. — Полагаю, приятель Клэр?
— Все в порядке, Дафни, — успокоил ее Вейцман, — он мой друг.
Мисс Монк снова покраснела.
— Извини, Вальтер. Я, конечно, не имела в виду…
— Можно мне спросить, — вмешался Джерихо, — поступала ли она так прежде? Я хочу сказать, не выходила на работу, не известив вас?
— О, нет. Никогда. У себя в отделении не стану терпеть расхлябанности. Вейцман подтвердит.
— Безусловно, — кивнул тот. — Здесь никаких послаблений.
За прошедшие три года Джерихо встречал много таких, как мисс Монк: слегка паникующих в трудные минуты, дрожащих за свое драгоценное место и лишние пятьдесят фунтов в год, убежденных, что, если их крошечной вотчине откажут в коробке карандашей или лишней машинистке, война будет проиграна. Она должна ненавидеть Клэр, подумал он: ненавидеть за ее привлекательность, за уверенность в себе и нежелание воспринимать все всерьез.
— В ее поведении не было ничего странного?
— У нас здесь ответственная работа. На странности нет времени.
— Когда вы ее в последний раз видели?
— Должно быть, в пятницу. — Мисс Монк явно гордилась своей памятью на подробности. — Пришла на дежурство в четыре, ушла в полночь. Вчера у нее был выходной.
— Таким образом, я полагаю, она вряд ли могла появиться в бараке, скажем, рано утром в субботу?
— Нет. Я была здесь. Во всяком случае, зачем ей было приходить? Обычно она не могла дождаться, чтобы поскорее уйти.
