лидера комсомольского толка (когда требовался талант не столько организатора, сколько умение проводить политбеседы по трафарету) поступил на юридический факультет МГУ и поселился в студенческом общежитии.

Никто из его тогдашних коллег, порой потешавшихся над его невежеством, никак не мог бы предположить, что этот не шибко эрудированный грубоватый провинциал с не очень грамотной речью станет руководителем величайшего государства планеты. Он, разумеется, и сам об этом не думал, а лишь стремился «выбиться в люди», что, в общем, было делом вполне естественным. Сокурсники считали его карьеристом.

Выросший в сталинские времена, Горбачёв изо всех сил старался показать себя верным учению Вождя, стал комсоргом факультета, в 1952 году вступил в КПСС, а затем был избран в состав парткома МГУ. Он активно участвовал в различных идеологических кампаниях, которые проводила партия, в том числе и в борьбе с космополитами, чем нажил себе немало недоброжелателей. В 1953 году он женился на студентке философского факультета Раисе Титаренко, тоже комсомольской активистке, вступившей в КПСС. Их семья образовала не «домашнюю церковь», а «домашнюю партячейку», где Раиса стала несменяемым секретарём.

Горбачёв показывал себя верным сталинцем, рыдал, когда стало известно о смерти Вождя, его чуть не задавили в толпе тех, кто хотел проститься с покойным. Он рассчитывал, что связи в райкоме КПСС позволят ему по окончании университета закрепиться в Москве. Но к власти пришёл Хрущёв, начавший постепенно развёртывать антисталинскую кампанию, и связи, которые прежде помогали Горбачёву, теперь стали его компрометировать. И пришлось ему после вуза в 1955 году отправляться на периферию, — хорошо хоть не на Дальний Восток или в Среднюю Азию, а на родное Ставрополье.

Горбачёв не пошёл на производство или в юридичемскую контору, а попросился на привычную ему комсомольскую работу.

Карьеру на родине ему пришлось начинать с самого низа — с должности заместителя заведующего отделом пропаганды и агитации крайкома ВЛКСМ. Поднимался он по ступеням иерархической лестницы неспешно и, возможно, так и застрял бы на третьестепенной должности, если бы руководителем краевой парторганизации не стал Фёдор Кулаков, человек инициативный и энергичный, обладавший государственным мышлением.

Кулаков встряхнул сонную парторганизацию, и под его руководством край добился заметных успехов в экономике, особенно в сельском хозяйстве. Новый руководитель вставал в 6 часов утра и сразу же отправлялся в поездки по колхозам, промышленным предприятиям и стройкам. Ему требовался грамотный и исполнительный помощник для проверки исполнения его указаний и принятых решений. Он познакомился с Горбачёвым, оценил его качества, идеальные именно для помощника, и вытащил из комсомольского болота. Со временем Горбачёв возглавил Ставропольский горком партии, а затем стал вторым секретарём крайкома КПСС.

Энергичная деятельность Кулакова была замечена в центре, его вызвали в Москву и назначили заведующим сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС, затем он стал секретарём ЦК КПСС по сельскому хозяйству и был введён в состав Политбюро, где показал себя самым талантливым и инициативным членом. Покидая край, он рекомендовал на свой прежний пост Горбачёва, который, благодаря тому, что всюду сопровождал Кулакова, уже приобрёл репутацию специалиста по сельскому хозяйству, тем более что в 1967 году окончил Ставропольский сельскохозяйственный институт. Его кандидатуру поддержали те члены Политбюро, которые бывали на отдыхе и лечении в санаториях Минеральных вод, и уже успели его узнать, потому что он трогательно заботился о создании для них самых благоприятных условий и преподносил ценные подарки. Это требовало немалых денег. Подобно московским князьям, собиравшим со всей Руси ясык (дань) для Орды, Горбачёв, ублажая кремлёвскую орду, оставлял кое-что и для себя, в кругах краевой элиты его называли «Миша-конвертик».

В числе руководителей партии и страны, проводивших отпуск в Минеральных водах, был и Андропов. Обычно живший очень замкнуто, Андропов не мог не заметить Горбачёва, который ненавязчиво, но неизменно старался проявлять заботу и внимание по отношению к очень больному руководителю КГБ. Впрочем, ещё большую роль в этом сыграла Раиса Максимовна, которая сумела понравиться жене Андропова. Горбачёвы и Андроповы стали дружить домами, чего прежде (да и позднее) главный чекист страны никогда себе не позволял.

Так у Горбачёва появились в Москве сразу два могущественных покровителя — Кулаков и Андропов. Но действовать согласованно они не могли. По слухам, Брежнев однажды сказал, что хотел бы передать пост Генерального секретаря ЦК КПСС Кулакову, и тем самым, не желая того, подписал ему смертный приговор. И в ночь с 16 на 17 июля 1978 года сильный, здоровый, оптимистически настроенный Кулаков внезапно скончался.

Вероятно, Горбачёв считал, что достиг пика своей карьеры и вполне удовлетворился бы положением руководителя края, члена ЦК КПСС, одного из двухсот высших партийных функционеров Советского Союза. Его мысли были о том, как удержаться на достигнутом уровне, о пути «на самый верх» он, думается, и не помышлял.

Но Раиса Максимовна, женщина честолюбивая, тщеславная и настойчивая, бывая часто в Москве по своим диссертационным делам, могла сравнивать жизнь в провинциальном Ставрополе и в столице. Она настойчиво искала пути вхождения в ряды столичной элиты и побуждала мужа прилагать усилия для достижения этой цели.

Тут и помогло близкое знакомство Горбачёвых с Андроповыми. Говорят, Андропов разбудил в Горбачёве спящего честолюбца. Правильнее сказать, что это сделали два человека — Андропов и Раиса Максимовна.

Решение о переводе Горбачёва в Москву не могло быть принято без согласия второго по влиянию члена Политбюро — всесильного партийного идеолога Михаила Суслова, который сам когда-то возглавлял Ставропольский край. Суслов был аскет, и его расположения нельзя было приобрести подарками. Но Горбачёв обхаживал его подобно тому, как Чичиков обхаживал жёсткого повытчика, и в конце концов нашёл путь к сердцу и этого неподкупного партократа: он создал в крае музей Суслова, руководившего во время войны партизанским движением в крае.

В итоге Горбачёв, унаследовавший после Кулакова должность руководителя края, теперь заменил его и в Москве, став секретарём ЦК КПСС, в следующем году кандидатом, а ещё через год — и членом Политбюро.

Когда Андропов пришёл к власти, единственным близким ему членом Политбюро был Горбачёв. Андропов мог бы разогнать всё брежневское Политбюро, но этого нельзя было делать сразу, чтобы не посеять в обществе сомнения в легальности его восхождения «на трон».

Но его курс на обновление кадров был решительным. Он опирался на своих выдвиженцев, в числе которых были Егор Лигачёв и Николай Рыжков, ставшие секретарями ЦК КПСС. Валерий Болдин, помощник Горбачёва, в своей книге «Крушение пьедестала» (М. 1995) писал, что именно этих двух новых соратников Андропов приглашал к себе, когда лежал в больнице, к неудовольствию старых членов Политбюро, не удостоившихся такой чести.

Когда болезнь помешала Андропову лично присутствовать на созванном им Пленуме ЦК КПСС, он попросил выступить с краткой речью Горбачёва (что было воспринято многими как передача эстафеты), а к членам ЦК обратился с письмом.

Горбачёв всячески демонстрировал свою верность Андропову, пока не понял, что генсек уже не