экономика и технология существенно отставали… Советский Союз пропустил революцию в информационных технологиях, которая сформировалась в мире в середине 70-х годов… Советский Союз полностью прозевал начало эволюции персональных компьютеров».

С середины 1940-х и до середины 60-х годов компьютеры в СССР и их программное обеспечение «не слишком отставали от западных аналогов», на них были основаны успехи нашей страны в освоении космоса и в других областях науки. Однако «в 1965 году под давлением военных советское правительство решило приспособить модель IBM 360 в качестве ядра единой компьютерной системы Совета Экономической Взаимопомощи… С того времени … советские электронные центры и заводы (все под эгидой Министерства обороны) вместо разработки собственных проектов и производственных линий занялись контрабандой компьютеров с Запада, воспроизводя модели и приспосабливая их к советским военным спецификациям… Это по необходимости привело к отсталости…

Аналогичные события имели место в программном обеспечении. Советские машины 1960-х годов работали на отечественном языке ALGOL, который пролагал путь к интеграции систем, тогдашнему переднему краю вычислительной техники. Однако в 1970-х годах, чтобы оперировать на компьютерах американского типа, советские учёные разработали свою версию ФОРТРАНа, которая из-за развития программного обеспечения на Западе быстро устарела. Наконец, они стали копировать… любое программное обеспечение, появившееся в Америке, таким образом вводя тот же самый механизм отсталости в область, в которой русские математики могли бы быть пионерами на переднем крае мировой науки».

Попытки догнать передовые страны путём заимствования их технологических достижений (хотя в СССР было больше учёных и инженеров, чем любая другая страна, и отдельные технологические прорывы выше мирового уровня у нас ещё случались) были заведомо обречены на неудачу. Итог известен: СССР всё более проигрывал технологическое и экономическое соревнование с Западом и в дальнейшем (уже через несколько лет после смерти Брежнева) сошёл с исторической арены.

Виноват ли в этом Брежнев? Если считать, что глава партии и государства в ответе за всё в них происходящее, то, конечно, виноват. А если он в силу ограниченности своих познаний и кругозора был не в состоянии разобраться в новой ситуации, сложившейся в мире, увидеть принципиально новые задачи, встававшие перед страной?

Могут сказать: не умеешь — не берись. А кто умеет? Если бы Брежнев не взял власть, её захватили бы другие, совсем не более умные, грамотные и прозорливые. Или же сразу нужно было звать Андропова, Горбачёва и Ельцина?

Свой план реформирования экономики предложил председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин, до сих пор, через много лет после смерти, остающийся кумиром российской интеллигенции, причём как левых, так и правых. Предложенные им шаги по переводу советской экономики на рыночные рельсы, в особенности введение показателя прибыли как критерия эффективности работы предприятий, оказавшиеся роковыми для страны, будут разобраны в следующей главе. Если бы этой реформе была открыта зелёная улица, СССР развалился бы на несколько лет раньше. Возможно, Брежнев не понимал всех её тонкостей, но он затормозил процесс распада экономики, что либералы по сей день не могут ему простить.

Одна из мер либерального характера была осуществлена при Брежневе и имела катастрофические последствия для страны: это — продолжение начатого Хрущёвым курса на ликвидацию так называемых «неперспективных деревень» (об этом тоже речь пойдёт в следующей главе). Но когда в последние месяцы жизни Брежнева обступившие его либералы настаивали на проведении обширной программы либеральных реформ, он решительно отказал им в этом. Столь же твёрдо он заявил: «Пока я жив, цены на хлеб не будут повышены».

Наиболее глубокий анализ советской экономики 1960 — начала 1980-х годов содержится в книге академика Ю.В.Ярёменко «Экономические беседы» (М., 1999), к которой нам придётся не раз обращаться в последующих главах. Уже в середине 1960-х годов Ярёменко пришёл к выводу, что в СССР идёт процесс технологической деградации. Этому способствовало изменение роли партии в советском обществе, её вырождение. Партия, которая прежде выступала в качестве верховного арбитра в конфликтах между конкурирующими монстрами — ведомствами, сама превратилась в одного из игроков, ибо у партийного аппарата появился свой собственный экономический интерес, отличный от государственного. Естественно, что она потеряла и рычаги управления. Ведомства, почувствовав свою независимость от КПСС, рвали ресурсы страны на части, но им всё равно было их мало, так как они имели колоссальные ресурсоёмкие программы, очень часто не связанные ни с какими реальными проблемами. Ярёменко вырабатывал свой путь преодоления этих пороков советской системы экономики, исходя из того, что мы создаём «принципиально иную цивилизацию».

Становилось всё более очевидным, что преодолеть застой было невозможно без отказа от марксистской теории, что и в голову не могло придти ни Суслову, ни Брежневу.

У брежневского застоя есть и другая сторона. Опираясь на аппарат, Брежнев по сути все дела на местах отдал на откуп местным руководителям, кадры которых и подбирались таким образом, чтобы они были «маленькими брежневыми».

Поскольку Брежнев не мог не знать, что дела в стране обстоят далеко не блестяще (хотя бы по справкам КГБ, пусть и приглаженным, но всё же отражавшим и положение дел, и общественные настроения), а быстро изменить ситуацию к лучшему был не в состоянии, у него возникла органическая потребность в том, что могло бы принести утешение. Этому способствовала и быстро прогрессировавшая болезнь генсека, всё явственнее проявлявшееся расстройство умственной деятельности. Нередко Брежнев уже не узнавал хорошо знакомых ему людей, многие его поступки были совершенно неадекватны.

Дело не ограничивалось приукрашиванием действительности в сводках и отчётах, рапортами об успехах там, где в действительности уже начинались провалы. Реальное состояние экономики уже почти никто не контролировал, верховная власть удовлетворялась бодрыми отписками с мест. Это вело к расцвету махрового бюрократизма. Андропов, заботясь об укреплении своих позиций во власти в предвидении ухода Брежнева, начал кампанию по расследованию ряда крупнейших злоупотреблений (дела Рашидова, Медунова, «рыбное дело» и пр.). Брежневу о них докладывалась информация лишь в общем виде.

Но одним из самых действенных утешений стали для Брежнева его неустанное восхваление и периодическое награждение высокими знаками отличия.

Четырежды Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда, Маршал Советского Союза, кавалер всех высших орденов СССР и стран социалистического лагеря, и прочая, и прочая, и прочая. Потоком шли и дорогие подарки — от роскошных лимузинов до золотых изделий и драгоценных камней.

Принимая награды из рук тех, кто входил в его ближайшее окружение, Брежнев и для них не жалел наград и прочих благ, всё это, разумеется, за счёт государства. А подхалимы помельче, не имевшие доступа к самому Брежневу, но вхожие в его семью, задаривали дочь и зятя генсека, используя эти связи как «крышу» для своих махинаций. В Крыму строился дачный посёлок для приближённых Брежнева, который местное население называло «царским селом». Пример оказывался заразительным. Коррупция и «теневая экономика» разъедали государственную машину. А Рой Медведев отмечал, что следствием этого стали «нежелание и неумение хорошо работать, политическая пассивность и апатия, нравственная деградация десятков миллионов».

В период застоя происходили сложные процессы в структуре советского общества. «Первоначальное накопление капитала» коррупционерами и «теневиками», предоставление всё новых привилегий верхушке партийного аппарата и «сливкам» советской интеллигенции привели к заметному, хотя ещё и скрываемому (как властью, так и самими «элитариями») имущественному расслоению в стране. Однако чем больше богатели «элитарии», тем сильнее становилось их недовольство тем, что они вынуждены жить подобно герою романа Ильфа и Петрова Александру Корейко, который, обладая миллионами, должен был выглядеть в глазах окружающих рядовым советским служащим с копеечным окладом. Незаконно или несправедливо нажитое богатство им приходилось прятать, пожить на широкую ногу было ещё опасно.