нищете и голоде в российской деревне (объясняя их позицию чрезмерной впечатлительностью), а ведь они (как и многие другие) работали в гуще народа, участвовали в борьбе с голодом и эпидемиями, открывали пункты помощи голодающим и т. д. То, что в 1910 году были зафиксированы 6270 крестьянских выступления против власти, также свидетельствует о недовольстве крестьян своей жизнью. Средняя продолжительность жизни в России составляла 33 года.

Словом, Россия, голодая, продовольствие вывозила. Впоследствии СССР тоже был вынужден вывозить продовольствие, которого самим не хватало, но страна подтягивала пояса, чтобы на вырученную валюту закупить за границей машины и создать собственную индустрию. В царской России выручка от продажи хлеба, которого не хватало самим, шла на паразитическое потребление господствующих классов.

Я согласен с тем, что в двух областях жизни Россия совершила рывок: в здравоохранении и образовании. Не случайно на Западе назвали «русским чудом» нашу земскую медицину.

На Международной выставке в Дрездене, проходившей в 1912 году, посетители валом валили в павильон России. Страна, в которой, по убеждению многих европейцев, по улицам ходили медведи, а сами её обитатели представлялись чуть ли не людьми с пёсьими головами, демонстрировала перед всем миром свои несметные богатства и всестороннее динамичное развитие. Сибирские меха, уральские самоцветы, продукция новейших промышленных предприятий, — всё это производило громадное впечатление на посетителей. И, конечно, привлекали красная и чёрная икра и прославленная русская водка. А всё же наибольшее удивление не только специалистов, но и широкой общественности вызвал раздел выставки, посвящённый состоянию российской земской медицины.

Удивляли не образцы медицинской техники — на Западе она была лучше, не новые лекарственные средства, а постановка дела народного здравоохранения, — общедоступная (всесословная) бесплатная медицинская помощь для крестьянства. В Европе были великолепно оснащённые больницы с высококвалифицированным персоналом, но за лечение в них надо было платить, и простому народу они были недоступны. Но и простейшая медицинская помощь была платной, причём, в соответствии с индивидуалистической установкой европейцев, каждый должен был платить за себя. Потому-то и удивлял российский подход: земская медицина существует на налоги со всего населения, значит, её услуги должны быть доступны всем. А это стало возможным лишь в стране, где ещё живы были традиции сельской общинной жизни. Для передовой Европы этот опыт отсталой России был ещё недостижимой мечтой. И особенно впечатляло то, что столь прогрессивная система в масштабах громадной страны была создана практически с нуля и притом в короткий срок — примерно за сорок лет.

Действительно, на момент проведения земской реформы (введения местного самоуправления) — 1864 год — услугами врача в любой момент могли пользоваться, кажется, только принадлежащие к высшему обществу. Медицинская помощь даже городскому населению в России была развита крайне слабо, а на селе, где проживало почти 90 процентов населения страны, она практически отсутствовала — об этом говорилось даже во всех официальных отчётах.

В уездных городах существовали больницы, но они по большей части пустовали. Ими пользовались в основном горожане, да и то лишь при крайней необходимости, потому что обстановка там была как в казематах. В помещениях поражали скученность (кроватей ставили столько, сколько позволяла поверхность пола), зловоние и грязь, «удобства» были во дворе зимой и летом, питание больных было более чем скудным.

Из деревень в больницы почти не ездили, да и лечение там было платным, что было разорительным крестьянина «третьим налогом», если первым считать повинности, а вторым — расстройство хозяйства из-за болезни. А.Н.Энгельгардт, который стал хозяйствовать в деревне, когда земская медицина делала только первые шаги и врачей в деревне ещё не было, рассказывал, как он помогал заболевшим крестьянам, давая им касторовое масло, английскую соль, перцовку, чай. Он на собственном опыте убедился, что насчёт лечения, в случае болезни, в деревне очень плохо не только крестьянину, но и небогатому помещику, которому не по карману посылать в город за доктором, потом за лекарством. «доктор теперь доступен только богатым помещикам…».

При организации земства ему были переданы имевшиеся немногочисленные казённые лечебные и богоугодные заведения, находившиеся в запущенном, а часто даже в аварийном состоянии.

Земские деятели понимали, что оставлять и дальше деревню без медицинской помощи нельзя, однако опыт Западной Европы, на которую привыкла ориентироваться российская интеллигенция, тут совершенно не подходил. Деревенский врач-практик, живущий на гонорары с пациентов, в условиях нашей деревни был фигурой немыслимой. Не годилась даже обычная для российского города практика, когда врач выписывал рецепт, по которому больной или его родственники покупали лекарство в аптеке. Ведь больной был в деревне, а аптека в городе, до которого не всегда легко было добраться, да у крестьянина часто и денег на лекарство не было.

Надо было создавать свою систему охраны народного здравия, и она постепенно была создана. Важнейшим принципом земской медицины стала бесплатность медицинской помощи (хотя расходы земств на все виды их деятельности покрывались за счёт сборов с населения).

Так как первоначально бюджет земств был крайне скуден (да и влиятельные земцы из дворян были убеждены в том, что «у простого народа и болезни простые, и лечить их надо простыми средствами»), земская медицина началась с почти повсеместного господства системы «фельдшеризма». То есть крестьян лечил фельдшер — простой крестьянин, взятый на эту оплачиваемую должность и проинструктированный в том, какое лекарство от какого недуга помогает. Лечили фельдшера практически наугад, смертность больных была очень высокой, и это отвращало крестьян от медицины.

Однако вскоре выяснилось, что болезни простого народа отнюдь не простые, а подчас и более сложные, чем у благородной публики, особенно часто крестьяне, как люди физического труда, получают травмы, нередко опасные для жизни и требующие неотложной операции. Прокатившиеся по России эпидемии чумы, холеры, дифтерита и других опасных болезней показали, что деревня, оставленная без медицинской помощи, превращается в очаг опасности для всего общества. Ведь холерный вибрион не разбирает, кто крестьянин, а кто дворянин. Значит, в деревню должен придти настоящий врач, окончивший медицинский факультет университета.

Поскольку земских врачей сначала было мало, возникла так называемая разъездная система медицинского обслуживания деревни. Врач, заведовавший уездной больницей, должен был объезжать уезд по определённому маршруту, останавливаясь в больших сёлах (например, в дни ярмарок), куда в назначенный день должны были собираться оповещённые фельдшерами больные, нуждающиеся в его помощи. При тогдашнем состоянии сельских дорог и средств связи эта система оказалась очень неэффективной: врач большую часть времени проводил в дороге, ночевал в крестьянских избах, питался кое-как, часто, приехав в село, не находил там больных. А больные, нуждающиеся в срочной помощи, приехав в уездную больницу, не заставали там врача. Эффективности его работы была крайне низкой.

Постепенно на место разъездной системы приходила стационарная (участковая). Уезд делился на несколько врачебных участков. В центре каждого участка располагалась больница, в которой врач вёл также и амбулаторный приём.

За сорок лет (срок по историческим меркам небольшой) число врачей и врачебных участков увеличилось в 5 раз, число фельдшерских пунктов — в 2 раза, а расходы на медицину — почти в 50 раз! (при общем росте земских расходов в 22 раза).

Если говорить о медицинском обслуживании сельского населения, то в 1910 году Россия представляла собой совсем иную страну, чем в 1870-м. И в основном это было заслугой земских врачей.

Существует богатая литература, отражающая условия труда и быта земских врачей в России, тем более, что среди писателей были врачи по образованию, прежде всего А.П.Чехов и В.В.Вересаев. Оставили