этих комплексов вырывали наиболее прибыльные куски, бросая остальное на произвол судьбы. И прежде всего избавлялись от «социалки» — от детских садов, коммунального хозяйства посёлков при предприятиях и пр. Нередко новому собственнику выгоднее было превратить цехи завода в склад для импортных «сникерсов», а станки сдать в металлолом. В целом приватизация в России оказалась акцией крайне разрушительной.

Наконец, частная собственность на средства производства носит криминальный оттенок не только по происхождению, но и по способу её использования. Вот характерный пример.

Известно, что в России загублена её авиапромышленность, отдельные ещё действующие авиазаводы дышат на ладан. Нашёлся египетский мультимиллионер, который поверил в самолёт, разработанный российскими (точнее, ещё советскими) авиаконструкторами, и согласился вложить большие деньги в его производство, рассчитывая окупить свои затраты продажей самолёта на мировом рынке. Это было бы спасением для Ульяновского авиазавода, для его работников, живущих все эти годы под угрозой закрытия предприятия. Заинтересовано в проекте и российское правительство. Однако дело уже много лет не сдвигается с места. Для осуществления проекта нужно согласие хозяина завода, а его невозможно отыскать. Приватизировали завод несколько акционерных обществ, которые связаны между собой перекрёстным владением акций. Получается некая «матрёшка», где не найти концов (не исключено, что подлинный хозяин скрывается за этой специально задуманной хитрой схемой). И получается так, что даже если все стороны хотят наладить производство самолёта — сделать это невозможно.

Мне иногда думается: не случайно, что на бытовом уровне приватизация в России началась с появления платных частных туалетов, оттого и дух у неё такой неблаговонный.

Если «демократы» широко раскрыли ворота в нашу страну иностранным производителям, консультантам и шпионам, то и проводить какую-то независимую внешнюю политику не было смысла. Поэтому министром иностранных дел России Ельцин назначил Андрея Козырева, который не только безоговорочно выполнял все требования американского Госдепартамента, но, казалось, считал главной своей задачей предугадать желания своего заокеанского хозяина.

В итоге Россия потеряла всех своих давних союзников — от Кубы до арабских стран, вывела (под звуки оркестра, управляемого самим пьяным Ельциным) свои войска из Восточной Германии, предоставив им устраиваться на Родине прямо в чистом поле, чуть не отдала Японии Южные Курилы и подписала множество невыгодных для неё договоров и соглашений. Фактически она утратила свою независимость.

Режим Ельцина всё более воспринимался в стране как антинародный, антинациональный, и центром оппозиции ему становился Верховный Совет РСФСР.

Кто такой Ельцин (как я его понимаю), надеюсь, понятно из сказанного выше. А что представляла собой противостоящая ему сторона? Об этом симпатизирующий ей генерал Николай Леонов написал так:

«Нынешних парламентариев мне не жаль. Это именно тот состав людей, который вырастил Ельцина, избрав его своим председателем, дав ему тем самым стартовую площадку для карьеры. Эти же люди развалили Союз, объявляя о независимости России и приоритете российских законов над общесоюзными… И вот теперь сами стали жертвой. Старая логика вечной борьбы за власть… Оппозиция традиционно сильна языком, а не делом. Наш парламентаризм как бы взят на прокат в чужом гардеробе… Убеждён, что для нынешней России время парламентаризма ещё не наступило. Нет у нас для этого необходимых ингредиентов. Мы ещё несколько десятилетий должны пожить при сильном правительстве. Но уж больно велико моё отвращение к нынешней «исполнительной» гарнитуре. Она очень антинациональна, воровата, груба, аморальна… Однако в политике главное — воля. Легитимными мерами власть не проймёшь, ибо она не боится ходить нелегитимными дорожками. Если парламент не решится призвать своих сторонников, в том числе в регионах, то путь ему в политический крематорий».

Характеристика, в общем, правильная, с одним уточнением: время парламентаризма не только тогда ещё не наступило для России — оно не наступит никогда. Россия может сохраниться и процветать как государство только при сильной власти, сосредоточенной в одних руках. Опыт истории показывает: как только центральная власть в России ослабевает, в стране начинается смута, грозящая распадом государства. Ельцин это понимал, парламентарии не понимали.

Н.Леонов даёт нелицеприятную характеристику вождям оппозиции. Руцкой, которого Верховный Совет, отрешив Ельцина от должности, назначил и.о. президента, и прежде был ренегатом, способствовавшим развалу КПСС, а впоследствии проявил себя на посту губернатора как никудышный, да к тому же вроде и вороватый хозяйственник. Хасбулатов был единомышленником и союзником Ельцина, но перешёл в оппозицию к нему, потому что не получил пост премьер-министра, который достался Гайдару. Н.Леонов признаёт, что «у руководства Верховного Совета не было никакой осмысленной и продуманно программы действий. Потому-то и сорвались с языка у Руцкого два лозунга? «На мэрию!» и «На Останкино!»… В результате совершенно безоружная толпа численностью 12–15 тысяч человек подошла к главным зданиям телецентра… Там начался митинг, на котором особенно запомнилось выступление несдержанного (очень мягко сказано! — М.А.) генерал-полковника Альберта Макашова…», полное оскорбительных выпадов в адрес укрывшихся в здании омоновцев.

Итог этого противостояния известен: расстрел толпы у телецентра, штурм Белого дома, сотни убитых и раненых его защитников, в большинстве своём ни в чём не повинных людей, тогда как из парламентариев никто убит или ранен не был.

Н. Леонов подводит итог: «Сами участники затяжного политического конфликта дрались за свою роль и место в системе властных структур государства, за доступ к материальным и финансовым ресурсам страны. Они не раз демонстрировали готовность пойти на примирение, если условия предлагаемой сделки их устроили бы. Конечно, в ожесточённой информационной войне использовались перья разной окраски, стороны не жалели усилий в бестиализации противника, и это сбило с толку немало идеалистически настроенных людей, которые первыми лезут в пекло схватки и облагораживают своей кровью действия далеко не благородных людей».

Н.Леонов также признаёт, что «Б.Ельцин в глубине души надеялся, что мерами морально- психологического давления ему удастся сломить упрямцев, добиться их политической капитуляции без применения силы». Но когда толпы людей бросились громить мэрию и телецентр, а Хасбулатов, заявив депутатам, что мэрия и Останкино взяты, призвал брать Кремль, у президента не оставалось, как он считал, иного выхода, кроме подавления вооружённого мятежа.

А лидеры оппозиции на время впали в состояние эйфории. Руцкой настойчиво добивался от высших чинов Министерства обороны, чтобы войска пришли на помощь Верховному Совету. И вот этим людям — Руцкому, Хасбулатову, Макашову и их присным — Н.Леонов внушал:

«Москва — враждебный для парламента город. Здесь сосредоточено 80 процентов банков, три четверти всех частных фирм России, вся проправительственная бюрократия, главные репрессивные силы. Сама столица окружена военными городками и базами, части и подразделения будут брошены на ваше подавление. Верховному Совету, съезду народных депутатов, равно как и Конституционному суду, следует уехать из этого враждебного вертепа, обосноваться в другом городе страны, призвать оттуда народ на Отечественную войну против узурпаторов власти, торгашей национальными интересами, мучителей людей. В Смутное время спасение России и Москвы пришло из Нижнего Новгорода». Со мной не спорили, но слова пропускали мимо ушей Людей масштаба Минина и Пожарского в «тогдашнем оппозиционном суповом наборе не было».

А я бы сказал: слава Богу, что не нашлось тогда Минина и Пожарского, вожди оппозиции не