Глава 23
Лето прокатилось, будто асфальтовый каток. Каждый чернокожий в Джексоне сидел у телевизора и смотрел, как из самой столицы Мартин Лютер Кинг говорил нам, что у него есть мечта. Я смотрела в цокольном зале нашей церкви. Его преподобие Джонсон участвовал в марше, и я все старалась разглядеть его лицо в толпе. В голове не укладывается, сколько же народу там собралось — двести пятьдесят
— Миссисипи и весь остальной мир — это совсем разные вещи, — объясняет наш пастор, и мы согласно киваем, потому что разве ж это не правда?
Приходит сентябрь, и в Бирмингеме взлетает на воздух церковь, погибают четыре маленькие цветные девочки. Улыбки на наших лицах гаснут. Господи, как же мы рыдали, и, кажется, жизнь остановилась. Но нет.
При каждой встрече я замечаю, что мисс Скитер все худее и худее, а в глазах ее все больше неуверенности. Она пытается делать вид, что ей совсем не грустно из-за того, что у нее не осталось больше подруг.
Наступает октябрь. Мисс Хилли, как обычно, устраивается за столом у мисс Лифолт. Мисс Лифолт уже на сносях и совсем не может сосредоточиться. У мисс Хилли на шее пышная меховая горжетка, хоть на улице еще тепло.
— Скитер думала, она такая умная, завалив унитазами мой двор, — говорит она. — Что ж, они чудным образом пригодились. Мы уже установили три штуки в гаражах у наших клиентов. Даже Уильям признал, что нет худа без добра.
Я решила, что не стану мисс Скитер про это рассказывать. Что в итоге она помогла делу, против которого боролась. Но оказалось, это и неважно, потому что мисс Хилли тут же продолжила:
— Вчера я даже решила написать ей письмо с благодарностью. Сообщить, что она способствовала ускорению реализации моего проекта.
Мисс Лифолт настолько занята шитьем одежды для будущего малыша, что мы с Мэй Мобли теперь каждую минутку вместе. Малышка уже слишком большая, чтобы носить ее на руках, или, может, это я стала чересчур грузной. Но я все равно стараюсь обнимать ее почаще и покрепче.
— Идем, расскажи мне секретную сказку, — шепчет она, широко улыбаясь. Она всегда первым делом хочет секретную сказку. Я сама эти сказки выдумываю.
Но тут появляется мисс Лифолт, с сумочкой в руках — куда-то собралась.
— Мэй Мобли, я ухожу. Иди обними мамочку.
Мэй Мобли не двигается с места.
Мисс Лифолт, она стоит, уперла руки в боки — ждет своей порции сладенького.
— Давай, Мэй Мобли, — шепчу я и подталкиваю ее.
Малышка идет обнимать маму, крепко, почти отчаянно, но мисс Лифолт, та уже роется в сумочке и отталкивает дочку. Похоже, это не слишком огорчает Мэй Мобли, она привыкла — и вот это для меня тяжелее всего.
— Ну же, Эйби, — уговаривает Малышка, когда за ее матерью закрывается дверь. — Пора рассказывать сказку.
Мы поднимаемся в ее комнату. Я устраиваюсь в большом кресле, а она забирается ко мне на колени, улыбается и слегка подпрыгивает.
— Расскажи, расскажи про коричневую обертку. И про подарки. — Ей ужасно не терпится, прямо извертелась вся. Приходится спрыгнуть на пол и чуть-чуть поскакать, чтобы выпустить пар. Потом опять забирается ко мне.
Это ее любимая сказка, потому что когда я ее рассказываю, то всегда дарю ей маленькие подарочки. В коричневую обертку из «Пиггли Виггли» я заворачиваю какую-нибудь мелочь — конфетку, к примеру. А в белую бумагу из «Аптеки Коула» — еще какой-нибудь пустячок. Она так серьезно разворачивает, а я рассказываю сказку про то, что цвет обертки ничего не значит, а важно, что внутри.
— Сегодня у нас другая сказка, — говорю я, но сначала прислушиваюсь, не вернулась ли мисс Лифолт, позабыв что-нибудь. Горизонт чист. — Сегодня я расскажу тебе про человека из космоса.
Она сейчас любит истории про людей из космоса. Ее любимая передача по телевизору «Мой любимый марсианин». Достаю из сумки шапочки с антеннами, которые вчера вечером соорудила из фольги, и водружаю их нам на головы. Одну — ей, одну — мне. В этих штуках мы похожи на парочку сумасшедших.
— Однажды мудрый марсианин прилетел на Землю, чтобы научить нас, людей, кое-чему, — начинаю я.
— Марсианин? Большой?
— О, примерно шесть футов и два дюйма.
— А как его зовут?
— Марсианин Лютер Кинг.
Она, вздохнув, приникает головкой к моему плечу. Чувствую, как колотится трехлетнее сердечко, будто бабочки постукивают крылышками по моей белой униформе.
— Он был очень симпатичный марсианин, мистер Кинг. Похож на нас — нос, рот, на голове волосы, — но иногда люди посмеивались над ним, а иногда, знаешь, иногда вели себя просто гадко.
У меня могут быть
— Почему, Эйби? Почему люди обижали его? — волнуется Малышка.
— Потому что он был зеленого цвета.
Утром дважды звонил телефон, и дважды я не брала трубку. Первый раз, потому что гонялась по двору за Малышкой, а второй — потому что ходила в туалет в гараже. Мисс Лифолт перенашивает беременность уже на три — ага,
Вчера вечером мы с мисс Скитер закончили без четверти двенадцать. Устала я до смерти, но мы сделали восьмую главу, и, значит, осталось еще четыре. Крайний срок — десятого января. Не знаю, успеем ли.
Сегодня третья среда октября, мисс Лифолт опять принимает у себя бридж-клуб. С тех пор как мисс Скитер исключили, все изменилось. Ее место заняла мисс Джини Колдуэлл, которая называет всех «милочка», а мисс Лу-Анн заменила мисс Уолтер, так что теперь все любезны, вежливы и два часа напролет только и делают, что соглашаются друг с другом. Ничего интересного.
Заканчиваю разливать чай, и тут раздается
Открываю дверь, и в голове возникает только одно слово —
— Здравствуйте. — Она протягивает руку, и я сначала думаю, это она мне что-то дает. Вытягиваю руку, чтобы взять это «что-то», а она вдруг пожимает ее. — Меня зовут Селия Фут. Я пришла к миссис Элизабет Лифолт.
Этот розовый цвет меня просто загипнотизировал, так что я только через несколько секунд осознаю, какой бедой все может обернуться для меня. И для Минни. Дело давно было, но ложь остается ложью.
— Я… она… — Я бы сказала, что никого нет дома, но стол для бриджа в пяти футах позади меня.
Оборачиваюсь — дамы уставились на дверь разинув рты. Мисс Колдуэлл шепчет что-то мисс Хилли. Мисс Лифолт нерешительно встает, изображает улыбку.
