Звонит телефон, мы оба от неожиданности подскакиваем.
— Привет, Эйбилин, — говорит мисс Скитер. Слышно, как хлопает дверь. — Простите, что звоню так поздно.
— Как же я рада, что вы позвонили, — выдыхаю я.
— Я просто хотела спросить, нет ли… новостей. От других горничных, я имею в виду.
Голос у мисс Скитер странный. Сдавленный какой-то. В последнее время она сияет, как светлячок, потому что влюбилась. Сердце у меня бьется все быстрее. Но я все же не задаю сразу главный вопрос. Даже не знаю почему.
— Я спросила Корин, что работает у Кули. Она говорит — нет. Потом еще Ронду и сестру Ронды, которая у Миллеров… но обе тоже отказались.
— А Юл Мэй? Вы с ней… разговаривали в последнее время?
А вдруг мисс Скитер ведет себя странно именно из-за этого? Я ведь ее обманула. Месяц назад сказала, что спрашивала Юл Мэй, а на самом-то деле не спрашивала. И не потому, что плохо знаю Юл Мэй, а потому, что она работает на мисс Хилли Холбрук. А все, что связано с этим именем, меня пугает.
— В последнее время — нет. Может… я еще раз попробую, — вру я и сама себя ненавижу за это.
— Эйбилин, — говорит вдруг дрожащим голоском мисс Скитер. — Я должна рассказать вам кое- что.
И замолкает. Знаете, бывает жуткая такая тишина, перед первыми каплями дождя.
— Что случилось, мисс Скитер?
— Я… забыла свою сумку. В Лиге. А Хилли ее нашла.
Прищуриваюсь, как будто не расслышала.
— Красную?
Она молчит.
— О… Боже правый. — Вот теперь все ясно.
— Рассказы были в потайном кармане. В другом отделении, застегнутом. Думаю, она видела только «Законы Джима Кроу», брошюру… я взяла в библиотеке, но… не могу утверждать наверняка.
— О, мисс Скитер, — только и могу произнести я.
Помоги мне, Господи. И помоги. Господи,
— Я понимаю,
— Ладно, ладно, довольно. — Это случайность, убеждаю я себя, стараясь подавить гнев. Что толку бранить ее, все равно лучше не станет.
Но все же…
— Эйбилин, я
Несколько секунд не слышу ничего, кроме стука собственного сердца. Медленно и осторожно мозг принимается перебирать факты — что она рассказала и что я узнала сама.
— Когда это произошло?
— Три дня назад. Я сначала хотела разузнать, что ей известно, прежде чем сообщать вам.
— Вы разговаривали с мисс Хилли?
— Несколько секунд, когда забирала сумку. Но я поговорила с Элизабет, и Лу-Анн, и еще с четырьмя девушками, которые хорошо знакомы с Хилли. Никто ничего об этом не знает. Поэтому… поэтому я и спросила про Юл Мэй, — признается она. — Может, она ненароком что-нибудь слышала.
Тяжело вздыхаю, уж больно неохота ей рассказывать. Но делать нечего.
— Я слышала. Вчера. Мисс Хилли разговаривала об этом с мисс Лифолт.
Мисс Скитер молчит. А мне уже кажется, что сейчас в мое окно влетит кирпич.
— Она говорила насчет того, что мистер Холбрук участвует в выборах и что вы поддерживаете цветных, и сказала, что… кое-что прочла. — Произношу это вслух и чувствую, как меня охватывает дрожь. Но продолжаю крепко сжимать тапок.
— Она говорила что-нибудь о прислуге? Ну то есть она огорчена только из-за меня или упоминала вас или Минни?
— Нет, только… вас.
— Что ж, — шумно выдыхает мисс Скитер.
Она, конечно, расстроена, но даже не представляет, что может случиться со мной или с Минни. Она не знает об острых блестящих инструментах в руках у белых леди. И о стуке в дверь ночью. О том, что существует множество белых мужчин, которые только и ждут известия, что какие-то цветные посмели перечить белым. Мужчин, которые держат наготове деревянные дубины и бейсбольные биты. Все пойдет в дело.
— Я… не могу утверждать на сто процентов, но… если бы Хилли узнала что-то о книге, или о вас, или
Как бы мне хотелось в это поверить.
— Да уж, не любит она Минни Джексон.
— Эйбилин, — продолжает мисс Скитер и опять начинает волноваться — я это слышу, — мы можем остановиться. Я пойму, если вы захотите прекратить работу.
Скажи я, что не хочу больше этим заниматься, — и тогда все, что я написала и еще собиралась написать, так и не будет услышано.
— Если мисс Хилли все знает, — значит, знает, — говорю вслух. — Даже коли остановимся, это нас не спасет.
Целых два дня мисс Хилли не видно, не слышно, и даже духу ее нет. Но мои пальцы все время нервно подрагивают — в кармане, на кухонном столе, выстукивают барабанную дробь. Я должна выяснить, что на уме у мисс Хилли.
Мисс Лифолт оставила Юл Мэй три сообщения для мисс Хилли, но та все время торчит в конторе мистера Холбрука — в «штабе кампании», как она это называет. Мисс Лифолт кладет трубку с таким вздохом, как будто ее собственные мозги не могут работать, если не явится мисс Хилли и не нажмет на кнопку «пуск». Малышка раз десять спрашивала, когда придет Хизер поиграть в бассейне. Думаю, они, когда вырастут, станут подружками, а мисс Хилли научит их обеих, как устроен этот мир.
В конце концов мисс Лифолт отправляется в магазин за тканью. Говорит, хочет сделать чехлы для чего-нибудь. Пока не знает, для чего именно. Мы с Мэй Мобли переглядываемся и, кажется, думаем об одном и том же: эта женщина нас обеих спрятала бы под чехол, дай ей волю.
В тот вечер мне пришлось работать допоздна. Накормила ужином Малышку, уложила ее спать, потому что мистер и мисс Лифолт пошли в кино. Мистер Лифолт обещал жене, она и прицепилась, хотя остался только самый поздний сеанс. Они вернулись, зевая, уже и сверчки запели. В другом доме я бы переночевала в комнате для прислуги, но здесь такой не имеется. Я надеялась, что мистер Лифолт предложит подвезти меня до дома, но он сразу пошел спать.
Приходится идти по темноте до Риверсайд, это минут десять отсюда, там ходит ночной автобус для рабочих. Дует приятный ветерок, разгоняет комаров. Усаживаюсь прямо на травку под фонарем, вскоре и автобус подъезжает. Пассажиров всего четверо, двое белых, двое цветных — все мужчины, незнакомые. Я устраиваюсь у окошка, позади чернокожего мужчины. Он в коричневом костюме, в шляпе, сам примерно моего возраста.
Переезжаем через мост, двигаемся к больнице для цветных, где автобусу поворачивать. Достаю свой молитвенник, записать кое-что. Стараюсь сосредоточиться на Мэй Мобли и выбросить из головы мисс Хилли.
Поднимаю глаза. Автобус останавливается посреди дороги. Высунувшись в проход, вижу впереди мигающие голубые огни, вокруг стоят люди, дорога перекрыта.
Водитель, белый, рассматривает что-то впереди. Потом выключает двигатель, все стихает — странно. Поправив фуражку, выпрыгивает из кабины:
