Уайт: Согласен. Кришнамурти: Это всецелая свобода от себя – от страха, тревоги, привязанностей, печали. Так что можете опубликовать статью о просветлении, люди прочитают и скажут: 'Да, я с этим согласен', а потом вернутся к своей повседневной жизни неизмененными. Уайт: Значит, вы занимаетесь изменением жизни? Кришнамурти: Да, но этому нужно уделить очень много внимания, очень много проницательности в отношении собственного я; недостаточно просто что-то прочитать и сказать: 'Согласен'. Очень, очень немногие говорят: 'Я намерен изменяться'. Люди не видят опасности национализма и всего такого. Уайт: Хотя осознание ее растет… Кришнамурти: Вы понимаете, что означает не принадлежать ни к какой стране? Земля дана нам, чтобы на ней жить, а не делить ее. Мысль-то уже все поделила! Американцы, британцы, русские, китайцы, индусы – все это результат мыслительной деятельности. Мысль сама ограниченна, и поэтому любые действия, следующие за мыслью, тоже будут ограниченными. А вот глобальное действие, глобальное чувство – это нечто совсем иное. Содержание нашего сознания – биологические и физиологические стимулы и реакции, страх и все такое – разделяется всеми человеческими существами. Вы можете страдать от одиночества, отчаяния, подавленности. Отправляйтесь в другую часть света, и там люди испытывают то же самое; может быть, они называют это по-другому, а в глубине это одно и то же движение. Уайт: А в глубине обусловленное мышление? Кришнамурти: Нет, сэр. Возьмем один пример. Америка страдает. Отправляйтесь в Индию, Японию, Россию – и там страдание. Это общая вещь для нас. Уайт: Вы имеете в виду общечеловеческий опыт, не зависящий oт межнациональных границ? Кришнамурти: Верно. Мы все приобщены к этому потоку. Поэтому с точки зрения психологии нет никакой индивидуальности… Просто посмотрите. Вы едете в Индию и видите там бедность, неимоверную бедность, которая усугубляется и причиняет людям страдание. И это страдание – общее для всего человечества. Так что вы и есть человечество, а не мистер Смит или миссис Джоунс. Внутренне, психологически мы – человеческие существа. Мы – человечность. Уайт: И вы говорите людям: 'Смотрите, осознавайте вашу человеческую всеобщность'. Кришнамурти: Да, сэр. А когда вы реально постигаете человечность, смотрите, что с вами происходит. Уайт: Является ли это отчасти вашим ответом на мой вопрос 'как'? То есть смотреть на общезначимую человечность в себе, отказываться от любых ярлыков? Кришнамурти: Взгляните на нее сначала, почувствуйте ее, увидьте ее своими глазами, вслушайтесь в эту вещь: в то, что вы вовсе не индивидуальная битва за себя самого, хотя все религии говорят вам, что вы – индивидуальная душа. Уайт: Однако многие религии провозглашают общезначимую человечность основанием спокойствия в мире. Кришнамурти: Но они же не живут ею. Уайт: А виновата в этом религия или же личность? Кришнамурти: Здесь одновременно вина и религии и людей. Ведь что имеет значение, сэр? Конечно, не то, что напечатано, и не то, что кто-то сказал. Уайт: А только живой опыт. Кришнамурти: Да. Только жизнь без страха. Уайт: Вы говорили, что никакого гуру, никакой философия, никакого метода еще недостаточно для понимания интуитивного знания, свободы – для понимания себя самого. Кришнамурти: Древние греки сказали: 'Познай самого себя', а до них то же самое говорили древние индусы. Но никто не говорил: 'Ну-ка, сейчас я во всем разберусь'. Уайт: Многие как раз говорили так. Кришнамурти: Однако не сделали этого. Уайт: А, но это совсем другая тема. Кришнамурти: Я говорю о наблюдении за самим собой – за страхами, одиночеством, ревностью, тревогой; а видя это в себе, вы освобождаетесь от этого. Паф! Уайт: Многие люди в состоянии предпринять путешествие в поисках потаенного сокровища. Большинство из них его не отыщет. Но предположим, один или несколько путников находят его. Можете ли вы назвать исторические личности, которым вы… Кришнамурти: Я не могу назвать никого лично. Уайт: Хоть кого-нибудь вы видите… Кришнамурти: Наверное, да. Но это не имеет никакого значения. Уайт: Ага, но их пример… Кришнамурти: Их пример. Это означает, что вы следуете какому-то образцу. Уайт: Но необязательно в жесткой, авторитарной форме. Кришнамурти: Вы сами – вот что важнее, чем что-либо иное, чем любые образцы и любые спасители. Поймите самого себя и будьте свободны от страха. Уайт: Однако, если существует общезначимая человечность и кто-то постиг ее сущность, то от них можно научиться. Кришнамурти: Чему вы можете научиться? Смотрите, сэр. Вот у меня вы учитесь? Действительно учитесь? Или просто принимаете к сведению? Уайт: Да, я понимаю то, что вы говорите. Кришнамурти: Хорошо. Очень немногим это удается. Монах, который поднимается на молитву в три часа утра, так же обусловлен, как человек с улицы. Уайт:А надеетесь ли вы, что данный вами урок услышан, что его выполняют и им живут? Кришнамурти: Сэр, я говорю уже шестьдесят лет или даже дольше. Уайт: Как вы узнаете о текущих делах в мире? Каким вы находите сегодняшний мир? Началось ли хоть какое-нибудь пробуждение к любви? Кришнамурти: У некоторых людей началось. Кто-то придерживается пути наполовину. И лишь очень немногие полностью отдались путешествию. Уайт: Как вы думаете, может быть, египтяне за 4000 лет до Христа или неандертальцы 50 000 лет назад с большей позитивностью откликнулись бы на ваше обращение, чем наши современники? Иными словами, мир скатывался по наклонной, или же есть все-таки эволюционное продвижение в нашей способности к интуитивному постижению и любви? Кришнамурти: Думаю, сейчас это становится все труднее. Слишком велико внешнее давление. Уайт: Но ведь это может послужить основанием для великолепного прорыва. Как вы думаете, возможен ли такой прорыв в глобальном масштабе? Кришнамурти: Наверное, да. Уайт: Люди говорят о приходе Всемирного Учителя и о развитии всемирного общества, основанного на любви и мудрости. Видите ли вы такое сейчас? Кришнамурти: Пожалуй, это происходит в медленном, малом масштабе. В очень- очень малом масштабе. Большая же часть мира готовится к войне. Уайт: Но есть же и противоположное течение, которое пытается наладить мир. Кришнамурти: Они не выступают против войны вообще – они выступают против какой-то войны в частности. Понимаете, что это значит? Они не говорят: 'Давайте прекратим войны и военные приготовления'. Вся промышленность основана на войнах. Это и означает то, что людям следовало бы пробудиться.
