два шага вправо. От стола к стене и обратно.

— Я предупреждал тебя, рядовой…

— Да, я знаю. Я понял это… — Тут Джейк остановился как раз напротив Барклифа. — Но почему именно меня? Да, я понимаю, меня вы ненавидите…

— И сейчас даже больше, чем раньше! — Барклиф смотрел на погоны на плечах Джейка. Его чуть ли не тошнило при виде золотых нашивок. И он не скрывал сво-его презрения. Презрения, смешанного с крайней брезгливостью, как будто глядел на что-то отвратительное и мерзкое.

— Это всего лишь форма, лейтенант. И от этой формы зависит, доживёте ли вы до завтра. — Джейк отвернулся, снова сел на место. Теперь он чувствовал, что успоко-ился, что он в состоянии справиться с собой в этой ситуации.

— О-о! — Барклиф рассмеялся хрипло надорванным смехом измученного человека, скрывающего своё состояние. — Ты, мальчик, пытаешься напугать меня? Ты — гвар-деец?! Маменькин сынок! Разве ты уже научился показывать зубы?

Лицо Джейка при этих словах осталось спокойным, он обдумывал что-то, а потом неожиданно спросил:

— Что стало со всеми?

— С кем? — Барклиф даже немного опешил. Он ждал чего угодно, но только не этого делового тона уже зрелого, вполне сложившегося человека, а не того двадцатилет-него мальчишки, каким ему помнился рядовой Тайлер.

— Ну, с Крисом, с сержантом Торнтоном! С остальными ребятами.

— Все, кто выжил, сейчас в госпитале для военнопленных. А Торнтон погиб, погиб при бомбёжке. — Барклиф смотрел на Джейка сверху вниз. Тот сидел, опустив голо-ву, скрывая взгляд, смотрел на руки, стиснутые до боли в суставах. Они настолько хорошо понимали друг друга, что Барклиф знал, какой вопрос сейчас хочет, но не может задать Тайлер. — Неру был жив, когда я видел его в последний раз. Был ранен и довольно тяжело, но не смертельно… Он будет жить.

Джейк кивнул в ответ, чуть-чуть поводя подбородком, давая понять, что слышит.

Сейчас их разговор стал именно таким, каким он и должен был быть с самого начала: общением равных, без нападок, оскорблений и унижения.

— Я не знаю, имеет ли это сейчас хоть какую-то важность, но приказ не был вы-полнен. Рудник остался не взорванным. И капитан погиб. Я не знаю, что стало с остальными… Я не знаю, что станет со всеми нами. Мне просто очень хочется, чтоб всё стало, как раньше. Без войны…

Джейк закрыл руками лицо, как будто хотел отгородиться от всего мира. Почему-то он не боялся теперь показаться Барклифу слабым. Да и тот молчал тактично. Да, они слишком хорошо понимали друг друга. Слишком хорошо, чтоб оставаться вра-гами.

Да и что она стоит теперь, эта вражда, когда в мире происходят вещи куда слож-нее и серьёзнее? События, абсолютно не зависящие от их воли, от их желания. Про-сто каждый пытался приспособиться к ним с одной лишь целью: выжить. Но любой ли ценой?

Предательство и плен — так это выглядит со стороны! Но, не рассказывая друг другу подробностей, они понимали, что каждый из них остался при своих принци-пах. Тайлер в форме врага, но не способный на предательство, и Барклиф — в унизи-тельном для него положении, но зато в ладу со своей совестью, не отяжелённой десятком бессмысленных, бесполезных смертей.

— Я мог бы, конечно, пообещать вам помощь, пообещать свободу, но это не в моих силах. Всё, что могу, я попытаюсь сделать. Хотя от меня вы никогда не примете помощь. Ведь так? — Барклиф никак не отозвался на этот вопрос, даже не кивнул, но ответ и так был ясен им обоим. Каждый умирает в одиночку. И выживает сам…

Янтарная ароматная жидкость покачивалась в широком коньячном бокале, и в ней, казалось, заблудился солнечный зайчик, прокравшийся в кабинет сквозь пано-рамное окно, занимающее всю стену. Марчелл стоял у окна, задумчиво смотрел на улицу, будто совсем забыл про бокал, утонувший в широкой ладони.

— Вы уже знаете, наверно, что через три недели в этом городе пройдёт важная встреча, — заговорил он после долгого молчания, повернув голову к собеседнику.

— Ну-у, я слышал кое-что неопределённое, — точно отдаляя неприятный момент, протянул майор. — Но только разговоры, господин главнокомандующий, ничего кон-кретного. Но раз уж вы здесь, собственной персоной…

— Да, мне хотелось бы привести этот городок в более или менее приличный вид. Для такого дела можно и постараться. — Будто спохватившись, Марчелл отхлебнул немного из бокала. Совсем крошечный глоток. И аж глаза прикрыл от удовольст-вия. — Ммм… Вы знаете толк в спиртном, майор…

— О, что вы, господин главнокомандующий. — Крауст был польщён, хотя и рассчи-тывал на подобный комплимент, подобрав именно эту бутылку. — Этот коньяк мы позаимствовали из коллекции бургомистра Тонненга. Сорок лет выдержки… И этот ещё не самый лучший…

— А лично познакомиться можно с таким знатоком, как этот бургомистр Тонненг? — Марчелл заметно расслабился, даже улыбнулся уголками губ, но взгляд остался серьёзным.

— Вообще-то сейчас он не в этом городе. — Крауст замялся, отвёл взгляд. — При от-ступлении войск многие эвакуировались…

— Понятно. — Марчелл коротко кивнул. — Через три недели здесь соберутся предста-вители Демократического Совета. Пожалует сам Император. — Снова вернулся к делам без всякого перехода. — Чайна-Фло пока лишь напоминает мне одну большую помойку. Вы уже предприняли хоть какие-то попытки к облагораживанию города, майор?

Крауст заёрзал в кресле, поставил свой бокал на стол:

— Ну, мы используем пока лишь силы военнопленных. Планируется многое… Но нехватка техники, специалистов, рабочих рук… Поначалу речь шла только о засе-лении. Поэтому и взялись в первую очередь за жилые кварталы… Что-нибудь вре-менное для начала…

— Начинать придётся с центрального проспекта. От Космопорта и дальше. Генера-лу Юдовичу я уже говорил об этом.

— Ну, да! Он в этом больше моего смыслит, да и возможностей у него, сами пони-маете, господин главнокомандующий, побольше моего. Я всего лишь штабной офицер. — Крауст повеселел. Он не был крайним в цепочке подчинённых, над ним стояли такие, как генерал Юдович, значит им и отвечать…

— Вы здесь уже сколько? Две недели! Может, даже больше. Я же только вчера вечером приехал. Пока генерал на планёрке, вы можете ввести меня в курс дела, майор. — Марчелл снова сделал глоток из бокала, пряча ироничную усмешку. А по-том опять отвернулся к окну. Отсюда, с десятиэтажной высоты, из кабинета майора, открывался такой вид, что им можно было любоваться часами. Одно здание ОВИС стоило отдельного слова. Отделение Сети, всего одно из множества разбросанных по планетам зданий, как всегда не было похоже на все остальные. Два отдельно стоявших корпуса. Главный, центральный, пятнадцатиэтажное призматическое строение, вытянувшееся вдоль всего квартала. А рядом параллельно ему — меньший корпус — двенадцатиэтажный, с площадкой для аэрокаров. Оба корпуса соединяли галереи, крытые стеклопластом. Здесь размещались горизонтальные лифты и пере-ходы, связывающие два корпуса в одно целое. Сверху, из кабинета Крауста, про-зрачные галереи были видны как на ладони. Хорошо различались люди и их лица. Здесь и высота-то небольшая. Прозрачные крыши верхнего ряда галерей доходили до восьмого этажа центрального корпуса.

Странно, что при бомбёжке города ни одна бомба не попала в такое большое со-оружение, как это отделение Сети. Ни одной трещинки в покрытии! Хотя, что в этом удивительного? 'Информаторы' дружат со всеми и всегда получают лишь выгоду, а не убытки. Почему эта война должна быть исключением? Они умеют лавировать в любой момент истории между такими глыбами, как Демократический Совет и Императорский Двор.

Что-то, видимо, случилось или планёрка кончилась, но толпы военных нахлынули волной. Все галереи заполонили люди в мундирах. При более внимательном взгляде потоки эти распадались на маленькие группки по двое-трое и больше.

Марчелл рассеянным взглядом наблюдал за людьми. Военные. Одни лишь воен-ные. Все штабные. А