виден круп рыжей лошади.

– Кто там? – спрашиваю.

– Свои! – отвечает хрипловатый голос, а потом к ло­шади: – Ну, пошла, чтоб тебе! Поела листьев, и хватит.

Вижу, всадник, наверное тот, которого я на рассвете заметил. Подъезжает ко мне.

– Чи не видели вы случайно моей коровы? – спраши­вает. – Вчера вечером, окаянная, отбилась от стада и как сквозь землю провалилась!

– Не видел, – отвечаю и разглядываю всадника. Передо мной человек лет тридцати пяти, широкий в плечах и животик выпирает из-под туго подпоясанной телогрейки, вроде дядька этот поваром в ресторане работает. Сам чер­нявый, лицо полное, нос немного горбатый, а глаза чуть навыкате. И такой смешливый! Говорит:

– Вот беда. Сказала жена, что если коровы не найду, чтоб домой не возвращался. Как же быть? Может, в сол­даты записаться? Примете? – А сам: «хо-хо-хо» да «хе-хе-хе».

– Куда уж вам в солдаты с таким хозяйством? – го­ворю я ему и показываю на живот. – Из-за него никакого равнения в строю не будет.

– А я, – говорит, – спиной наперед встану. Чай, не горбатый.

Потом вдруг сделал испуганные глаза и спрашивает:

– А не сварил ли ты, солдат, мою корову в котелке? Я засмеялся, сполоснул котелок водой из ручья и к роте иду. Дядька за мной едет и охает, как ему теперь на глаза жинке показаться. Просит:

– Разузнай у товарищей, может кто из них мою ко­рову где заприметил.

Раз просит, спрашиваю у солдат. А Василий Ежиков (колючий же парень!) отвечает:

– Не эта ли случайно «корова» интересует вас? – и указывает на брезент, которым покрыто орудие.

Дядька метнул взгляд на брезент и говорит:

– Эта штучка мне знакома. Аль, думаете, я не солдат? Ого-го. Три года с фашистами воевал. Еще кое- кого из вас могу поучить, как с ружьем управляться.

– А паспорт у вас есть? – неожиданно спрашивает. Ежиков.

Дядька засмеялся и сказал:

– Шутник солдат. Кто же в поле с паспортом ходит? Но у меня как раз есть. Вчера ездил в город за запасными частями для колхозного двигателя. А там документ нужен был. Вот смотри, – и полез рукой под фуфайку.

Поглядел Ежиков в паспорт, потом Леваде дал по­листать и вернул дядьке. А тот засмеялся, спрятал доку­мент и хлестнул своего рыжего коня. Уже на ходу крикнул:

– Если увидите бурую корову – выгоните ее на до­рогу. Сама домой придет.

Переглянулись мы с Ежиковым. Вижу, недоволен Ва­силий, косится на младшего сержанта Леваду – что тот скажет. А Степан говорит:

– Не нравится мне этот балагур, хоть документы его в порядке. Если еще раз появится близко, задержать нужно.

В это время на гребне ската показались наши офи­церы. Видно, командир роты ставил им задачу. Мы заторо­пились. Ведь нет ничего хуже, когда солдат не готов вы­полнить команду: «Становись!»

С тех пор прошло, может, с неделю, может, с полторы. Перед возвращением из лагерей заступила наша рота в гарнизонный караул. Мне выпало нести службу возле очень важного объекта – склада. И вот какой произошел случай.

Днем это было. Заступил я на пост. Прохаживаюсь между стеной склада и высокой каменной оградой. Слышу, на улице мотоцикл трещит. Увидеть же его не могу. Думаю себе: чего он пыхтит здесь, почему не едет? А мотоцикл уже под самой оградой. Проехал он по улице и свернул вправо, в переулок, который огибает склад. От переулка он только колючей проволокой отгорожен, сквозь нее все видно. Заехал мотоцикл в переулок и начал в нем разво­рачиваться. Караулю я склад и за мотоциклом слежу. Мало ли что может быть! Повернул он мотоцикл передним колесом к складу, и тут я узнал дядьку, который искал в поле корову. Отворачиваюсь и снова двенадцать шагов вперед, двенадцать шагов назад. Не сообразил я тогда, что мне надо незаметно для дядьки нажать кнопку сигнализа­ции, а самому усилить наблюдение.

Думаю себе: «И чего его в будний день в город понесло за сорок километров?» А мотоцикл: «тыр-тыр» – и за­глох.

Дядька сошел с него и заохал:

– Что ж ты капризничаешь? Чи совести у тебя нет?..

Заводит мотор и так смешно приговаривает:

– Ну, миленький, р-ра-з!.. Эх-ма! Осечка. Еще, р-ра-з! Так-так-так!..

Мотоцикл зачихал и зататакал, как пулемет. Я успел заметить, как дядька тронул рукой ключ зажигания. Ясное дело, мотоцикл опять заглох. А дядька хлопочет:

– Вот нечистая сила!..

Потом кинул взгляд в мою сторону, и точно током меня от этого взгляда ударило. Уловил я в глазах этого «дядьки» страх и понял, что неспроста он здесь с мотоцик­лом возится. Оглянулся я вокруг и бросился к углу склада. Командую:

– Стой, ни с места! Стрелять буду!

Дядька вскинулся всем телом, но делает вид, что не слышит моего окрика. Тронул рукой ключ зажигания, и мотоцикл опять затарахтел. Теперь мне кричи не кричи, ни­чего не слышно. Я поднял автомат и дал одиночный вы­стрел в воздух. Это подействовало. Дядька оглянулся и за­стыл на месте. Но тут, как на грех, грузовая машина по переулку едет. Шофер ничего не замечает и газует так, что проволока, которой склад обнесен, дрожит. Я и сообра­зить не успел, а машина уже заслонила дядьку. А он не зевал. Вскочил на мотоцикл и ходу! Но от меня не уйдешь.

– Стой! Стреляю! – опять кричу. И тут же присел да под машину из автомата – прямо по колесам мотоцикла. Дядька кубарем на землю. А шофер грузовика услышал, что я стреляю, решил, что это по скатам его машины. Так затормозил с перепугу, что грузовик завизжал и целую тучу пыли поднял.

Подбежал я к проволоке и опять командую:

– Стой!

А шофер поднял руки вверх в кабине и вопит:

– Да я ж стою, не стреляй больше…

– Держи, – кричу ему, – мотоциклиста!..

А мотоциклиста и след простыл.

Будто растаял вместе с тучей пыли.

Только мотоцикл на дороге валяется.

Говорю шоферу (он из нашей части):

– Газуй на улицу, может поймаешь этого типа! – а сам сигналю в караульное помещение. Но какой толк! Шофер с машиной вернулся, когда уже наряд караула прибыл. Нигде не видно дядьки. Сиганул куда-то во двор. Не пожалел даже свой мотоцикл бросить.

И знали б вы, что то был за мотоцикл!.. Оказалось, в переднейего фаре фотоаппарат вмонтирован. Когда про­явили пленку, увидели на ней склад, подходы к складу и… Максима Перепелицу на посту!

Одним словом, прославился Перепелица. Спать не мог после этого случая. Попробуй усни, когда в тебя каждый пальцем тычет: шпиона упустил.

Конечно, всем ясно, что положение мое было трудным. Ведь переулок тот не закрытый. Мало ли за день по нему людей пройдет, машин проедет. И дядька тот не перешаг­нул же запретной границы. Но, с другой стороны, на то ты часовой, чтобы не дать себя одурачить, на то и задержание шпиона подвигом называют, раз дело это нелегкое. Да и с умом устав нужно выполнять, а не только «двенадцать шагов вперед, двенадцать шагов назад»…

Потом меня вызвал капитан из штаба. Фотоснимок по­казывает и спрашивает:

– Он?

Вглядываюсь в карточку и с трудом узнаю на ней дядьку. С усами, с бородой, в шляпе, в кожаном пальто. Ничего не понимаю. А капитан смеется. Говорит:

– Эту птицу мы знаем. Вот только след ее потеряли. Но найдем…