— Что? — поднял голову Штаубе.
— Карташов Виктор Афанасьевич. Движется к нам от проходной на своей «волге».
— Как? Как. Погодите… — Штаубе закашлял, бросил ложку.
— Вероятно, с подарком.
— Господи… погодите… — кашляя, Штаубе встал. — Как же? Это что же?
— Успокойтесь, Генрих Иваныч. Мы вас не выдадим.
— Да. Ну, а… — побледневший Штаубе пожал плечами.
— Идите наверх, — спокойно проговорил Ребров.
Штаубе взял палку и вышел из столовой.
— Встретим в прихожей, — Ребров размял папиросу, закурил. — Сережа, принеси из моего кабинета коричневый портфель.
Мальчик вышел.
— Ну вот, — Ребров с улыбкой посмотрел на Ольгу. — Не только потери.
— Поддержка? — спросила Ольга.
— Не понадобится.
В дверь позвонили. Ребров с Ольгой прошли в прихожую. Ребров открыл дверь. На пороге стоял человек среднего роста в серой дутой куртке и голубой спортивной шапочке. В руке он держал чемодан.
— Здрасьте, — человек вошел и опустил чемодан на пол.
— Здравствуйте, Виктор Афанасьич, — сухо произнес Ребров, закрывая дверь за Карташовым.
— А я это, на Одоевского позвонил, а там нет никого, — Карташов посмотрел на спускающегося по лестнице Сережу.
Ребров выпустил дым, передо папиросу Ольге и взял у Сережи портфель. Карташов шмыгнул носом и сунул руки в карманы куртки, Ребров открыл портфель, вынул металлический предмет, протянул Карташову.
— Ага, — тот взял предмет и тут же спрятал в карман.
— Мы вам позвоним, — Ребров открыл дверь.
— Ага. До свидания, — Карташов вышел, Ребров запер дверь, взял чемодан, стал подниматься по лестнице. Ольга и Сережа последовали за ним. На втором этаже в холле стоял Штаубе.
— Прошу, Генрих Иваныч, — Ребров поставил чемодан перед Штаубе. Опустившись на колено, Штаубе открыл чемодан. Он оказался полон мятой женской одежды и нижнего белья.
— Так, так, так, — Штаубе стал выбрасывать вещи на полу, бегло просматривая их. Под одеждой оказался потрепанный скрипичный футляр. Штаубе открыл его. В футляре лежало что-то продолговатое, завернутое в целлофановый пакет. Штаубе развернул пакет и вынул из него женскую руку, грубо отрубленную по локоть. На безымянном пальце руки было золотое обручальное кольцо, с мизинца была снята кожа. Штаубе замер, глядя на руку, потом бросил ее в чемодан, схватил руку близстоящего Реброва и поцеловал.
— Как вам не стыдно, — отстранился Ребров и пошел к лестнице.
— Виктор Валентинныч, голубчик, — Штаубе приподнялся с колена.
— Чай, чай пить, — Ребров стал спускаться вниз.
— Ой… Господи, — Штаубе вытер пот со лба.
— Вам коньяку, или валерьянки? — улыбалась Ольга.
— Мне? Коньячку, коньячку!
Закрывшись в бильярдной. Ребров и Штаубе играли в «пирамиду». Оба шестисвечных шандала были зажжены, на тумбочке стояла ополовиненная бутылка армянского коньяка.
— Троечку от борта налево, — Штаубе прицелился и забил шар, — оп! Эдак я вас голым оставлю… девять в серединку.
— Если б вы, Генрих Иваныч, так на раскладке работали, — Ребров допил свой коньяк. — Тогда б мы уже были в Красноярске.
— Раскладка — раскладкой, а вот… — Штаубе забил шар.
— То, что мы укатали эту падаль и вставились к партийцам, это, батенька, дело архиважное, как сказал бы лысый.
— Райкомовцы, между прочим, целиком ваша забота, — Ребров вынул шары из луз, положил на полку, — если Герасимов не пойдет на замену, тогда нашему промежуточному — грош цена.
— Пойдет, куда он денется, — натирая кий мелом, Штаубе смотрел на стол, — Герасимов висит на Коваленко, а Коваленко на Большакове. А Большакову мы в любое время суток можем сказать: ату, Сергей Сергеич. Пять, четырнадцать направо.
— Проблематично, — пробормотал Ребров.
Штаубе промазал:
— Всегда вы под руку…
— С Герасимовым есть одна тонкость… пять направо, — Ребров забил шар, пошел вокруг стола. — Представьте себе такой вариант: вы давите через Большакова на Коваленко, он пробивает замену, Герасимов подписывает, мы получаем диски. Таня едет в Питер, я с Найманом наведываюсь к соплякам, которые честно соглашаются, честно проводят восстановительные работы, и так же честно… семь в середину… показывают ведомости Рыбниковой, которая сразу же докладывает Герасимову, замыкая, тем самым, порочный круг. А Герасимов…
— А Герасимов кладет докладную Рыбниковой под свою толстую жопу и молчит, как камбала, потому что у Большакова не только письмо, но и алматра.
— Вы уверены?
— Видел собственными глазами.
— Тогда это меняет дело, — задумался Ребров.
— Меняет дело, меняет де-е-е-ло-о-о, — пропел Штаубе, суетясь у стола, — «дедушку» от борта в середину. Оп! Вы на бобах, Виктор Валентиныч. Будем доигрывать?
— Да нет, — Ребров положил кий, — с Таней вы когда свяжитесь?
— Хоть завтра, — старик налил себе коньяку, — как закончим, так и позвоню. Или вы хотите сейчас?
— Сейчас, — проговорил Ребров, глядя на свечи.
В 9.25 утра машина Реброва подъехала к зданию райвоенкомата Октябрьского района и встала на обочине.
— После знедо позовем, — сказал Ребров и открыл дверцу.
На нем была зимняя форма подполковника ВВС, Ольга была одета в форму старшего лейтенанта милиции. Штаубе и Сережа сидели в своей обычной одежде.
Ребров и Ольга вышли из машины, поднялись по ступенькам, вошли внутрь. Сидящий за стеклянным барьером дежурный лейтенант встал, отдал Реброву честь, Ребров на ходу ответил. Они поднялись на второй этаж. В коридоре было пусто. Ребров подошел к кабинету начальника военкомата и открыл дверь.
— Здравствуйте, — сказал он секретарше, печатающей на машинке.
— Здрасьте, — она приветливо улыбнулась, — а они вас в Ленинской комнате ждут.
— Ясно, — Ребров закрыл дверь, двинулся дальше по коридору.
Ольга следовала за ним. Они вошли в Ленинскую комнату. За столом, покрытым красным сукном, сидел начальник военкомата полковник Ткаченко, поодаль на стульях сидели: подполковник Лещинский, майор Зубарев, майор Духнин, капитан Королев, капитан Ломейко, капитан Беляков, капитан Терзибашьянц, старший лейтенант Волков.
— Здравствуйте, товарищи, — бодро сказал Ребров.
— Николай Николаич, приветствую! — заулыбался, вставая Ткаченко. Они пожали друг другу руки. Офицеры встали. Ребров поздоровался с каждым за руку. Ольга стояла возле двери.
— Подойдите сюда, — холодно сказал ей Ребров.
Она подошла и встала, опустив голову.
— Представьтесь, — скомандовал Ребров.
