Приближалось двадцать девятое февраля. Вы, конечно, знаете, что день этот бывает раз в четыре года. Впрочем, в остальном он похож на другие дни, зато ночь... Мало кому известно, что в ночь на двадцать девятое февраля сказка может стать явью, а небыль - былью.

Вот на небосводе зажглись фонарики звёзд. Таинственные и далёкие, они глядели на землю в немом ожидании, и только самые непоседливые озорно перемигивались: что-то сегодня будет? Осмелевшие тени повылезли из щелей и укрытий и почтительно затаились под косматыми елями, терпеливо ожидая чуда.

Вековые деревья гулко потрескивали от лютого мороза. Много повидали они на своём веку и знали, что надвигающаяся ночь - самое время для чародейства. Искристые снежинки, чей век недолог, трепетали от счастья, что на их долю выпало пережить колдовскую ночь. Казалось, даже воздух был напоён предчувствием волшебства. Приди же, хозяйка ночи, Луна, открой свои тайны. Тихо скользили минуты. Близилась полночь. Вот из-за облака потянулись серебристые нити лучей. Они паутинками спустились на землю, и хрусталики инея тотчас вспыхнули холодным огнём. Мороз крепчал. Наконец, показалась чаровница Луна, и в тот же миг начались чудеса.

В голубоватом свете, словно морозный узор на стекле, вырисовывался хрустальный дворец. Невесомый и прозрачный, он стоял между небом и землёй на призрачной горе. Лунный свет струился на волшебный замок, наполняя его искристым сиянием, и вдруг произошло невероятное. Размытые контуры колоннад обрели чёткие очертания и налились мраморной белизной. Величественные купола засверкали бриллиантами и перламутром. В окнах зажёгся свет, и из дворца полилась нежная музыка.

На горе Фатум ожидалось много гостей. Фея счастья и удачи, Фортуна, устраивала бал. Жаль, что нас с вами туда не пригласили. Что ж, давайте незаметно заглянем в окошко.

В огромной светлой зале было шумно и весело. Раз в четыре года сюда со всех концов земли слетались феи, властительницы человеческих судеб. Кого здесь только не было: парки в ниспадающих фалдами римских тогах; мойры, облаченные в лёгкие греческие туники; светловолосые норны, посланницы северных стран, и обворожительные пэри, примчавшиеся с Востока.

Посреди залы стояла хозяйка дворца Фортуна. Её золотистые волосы были стянуты на затылке в тугой узел, а за плечами трепетали два лёгких крыла. Всюду порхали феи. Они весело пересмеивались и беззаботно переговаривались друг с другом, а крылатые херувимы подносили приглашённым сладкий нектар и всевозможные яства.

Между тем все ждали главного события вечера - рождения полуночного младенца. По неписаному закону феи не показываются на глаза людям, но из каждого правила есть исключение. Того, кто родится ровно в полночь на двадцать девятое февраля феи считают своим подопечным и оказывают ему особое покровительство. К сожалению, это случается нечасто. Стоит ребёнку появиться на свет минутой раньше или ровно на столько же опоздать со своим рождением, как он уже не может считаться полуночным. За последние сто лет в мире не родилось ни одного полуночного младенца, и это очень печалило волшебниц, ведь феи ужасно любят награждать малюток чудесными дарами! К тому же фея, на чьей земле появляется долгожданный малыш, становится его крёстной, а это большая честь.

Гости все прибывали. На пороге появились две феи из славянских земель, где их величают суденицами. Одна из них была молоденькой и казалась воплощением радости. На её лице сияла лучезарная улыбка, а в глазах то и дело вспыхивали озорные искорки. Звали фею Доля. На поясе у волшебницы висело веретёнце, которым она пряла нити человеческих судеб. Её спутница была постарше. Имя ей было Злыдня, и на ремешке вокруг талии она носила остро наточенные ножницы, которыми резала нить судьбы, подводя под жизнью последнюю черту. Мрачное ремесло Злыдни оставило на ней свой отпечаток. Даже на весёлом балу выражение её лица было суровым и неприветливым.

- Только погляди, как тут весело и красиво! И какое изысканное общество! - прощебетала Доля.

Злыдня исподлобья оглядела зал и, покачав головой, пробормотала:

- Пустое всё это! Одна мишура!

Скривившись в презрительной усмешке, она продолжала:

Радость водится с печалью,

Слово дружится с молчаньем,

Красота сквозит уродством,

Дурь, порой, умом зовётся...

Хорошенькая Доля со смехом прервала подругу:

- Ах, что у тебя за нрав! Вечно ты всем недовольна! Я уверена... - она хотела ещё что-то сказать, но в это время послышался звон колокола, золочёные двери торжественно распахнулись и в залу вкатилось знаменитое Колесо Фортуны. В воцарившейся тишине оно медленно прокатилось по ослепительно белому мраморному полу и, остановившись посреди залы, начало вращаться так, что все присутствующие могли рассмотреть появляющиеся в нём картины. В Колесе замелькали моря и горы, леса и реки, страны и континенты, города и деревушки... Раздался бой часов. Наступала полночь. Феи с замиранием сердца ждали последнего удара курантов. И тут cвершилось чудо.

В Колесе, словно в волшебном зеркале, появилась маленькая, скромно обставленная комната. На кровати лежала худая, измождённая женщина, а подле неё повитуха держала на руках только что родившегося младенца. Это была крошечная девочка с красным, сморщенным, как у старушонки личиком. Новорождённая громко закричала.

- А вот и наша малютка! - воскликнула Фортуна.

О, как обрадовались феи! Они столпились возле волшебного Колеса, стараясь догадаться, где же родилась малышка. Доля скромно стояла в стороне. Она сразу узнала родные края и боялась поверить в своё счастье. Неужели ей суждено стать крёстной девочки, когда здесь так много кудесниц куда более именитых и знатных, чем она?

Хозяйка бала Фортуна подошла к Доле и, ласково взяв её за руку, произнесла:

- А сейчас тебе предстоит приготовить для своей подопечной эликсир жизни.

По знаку Фортуны розовощекий купидон с белыми крылышками подал Доле хрустальный флакон, а хозяйка дворца продолжала:

- Каждое твоё пожелание превратится в волшебное снадобье. И ты будешь давать его крестнице раз в год в течение шестнадцати лет.

Доля взяла флакон в руки и на одном дыхании произнесла:

- Я хочу подарить девочке здоровье, доброту, ум, честность, трудолюбие и весёлый нрав.

Стоило ей это произнести, как флакон доверху наполнился тягучей жидкостью золотистого цвета. Доля очень огорчилась, что не успела пожелать девочке красоты, но Фортуна словно угадала её мысли.

- На правах хозяйки, я тоже хочу сделать новорождённой подарок. Люди говорят: 'Не родись красивой, а родись счастливой'. Вопреки этой поговорке, я, фея удачи, хочу подарить малышке не только счастье, но и необычайную красоту, - с этими словами Фортуна опустила во флакон маленькую розовую жемчужину. - Эта жемчужина растворится, когда девочка выпьет последний глоток волшебного эликсира. Гадкий утёнок превратится в дивную золотоволосую красавицу.

- Благодарю вас, фея счастья! - обрадовалась Доля.

- Погодите! - раздался вдруг голос Злыдни. - Или вы позабыли, что и я родом из тех мест, а значит, тоже имею право стать крёстной матерью новорождённой. - Суденица щёлкнула ножницами, и на её лице заиграла недобрая усмешка.

Феи в замешательстве переглянулись, а Фортуна с достоинством произнесла:

- Дорогая Злыдня, нам и в голову не пришло, что вы захотите прясть нить судьбы, ведь вы, кажется, никогда не отличались любовью к рукоделию. К тому же, как видите, флакон уже полон.

- Ничего, для моего подарочка место найдётся, - зло хихикнула Злыдня и бросила во флакон чёрную жемчужину.

- Ах! Что это? - вскрикнула Доля.

Сердце её сжалось от предчувствия беды.

- Это ложка дёгтя в твою бочку мёда. Всего лишь один порок на все добродетели, и зовётся он гордыней, - сверкнув глазами, сказала Злыдня. Эта жемчужина растворится вместе с жемчужиной красоты. Если девчонка выпьет последний глоток зелья и станет красавицей, то её обуяет непомерная гордыня - грех, тяжелее которого нет.

- Нет! Сёстры-феи, помогите отвести беду! - воскликнула Доля, но Фортуна лишь грустно покачала головой.

- Увы! Это волшебный флакон. Ничего изменить нельзя.

Злыдня со злорадством поглядела на подругу.

- Коли пожелаешь, можешь девчонку от гордыни уберечь. Пускай всю жизнь страхолюдиной остаётся, зато нравом будет кроткая и добрая, точно агнец, жестокосердная суденица подошла к светящемуся Колесу Фортуны, где попрежнему была видна уютная комнатёнка.

Повитуха поднесла к матери новорождённую дочь. Измождённая женщина потянулась к малышке, но была ещё слишком слаба, чтобы взять её на руки. Нить её жизни едва заметной паутинкой тянулась к веретёнцу Доли. И тут случилось непоправимое. Злыдня схватила свои ножницы и в один миг перерезала тонкую нить. Женщина на постели глубоко вздохнула и безжизненно откинулась на подушку. Суденица развернулась и, громко хохоча, пошла прочь из зала. Во дворце повисла зловещая тишина, только издалека доносился хрипловатый голос Злыдни:

После молодости - старость.

После бодрости - усталость.

И печаль - всему венец.

Где начало - там конец!

Фортуна подошла к Доле и ласково обняла её за плечи.

- Не печалься, может, правду говорят, не родись красивой... Девочка проживёт счастливо и без красоты.

- Чувствую я недоброе. Положит чёрная жемчужина конец счастью малютки, - со слезами на глазах сказала Доля.

- Что такое конец? Это лишь начало чего-то нового, быть может, более увлекательного и прекрасного, - улыбнулась в ответ Фортуна.

Далеко от горы Фатум на окраине небольшого городка стояла бедная бакалейная лавка. Хозяин её был человеком трудолюбивым, но очень добрым, а потому богатства так и не нажил. Бакалейщик и его жена жили дружно и появления первенца ждали, как величайшего счастья. Однако недаром говорят в високосный год жди беды. Вот и в их дом месте с большой радостью пришла большая печаль. В ночь на двадцать девятое февраля у бакалейщика родилась дочь, но жена не вынесла родов и оставила его вдовцом. Да и девочка была такая