- Благодари не меня, а Бога. А если ты не верующий, все-таки помни всегда, что ты обязан своим спасением Рождеству Христову... Куда же ты хочешь идти?

- Разрешите остаться у вас, господин поручик.

- Как у нас?

- Так точно, у вас в армии. Честно служить буду...

- Твое дело.. Но куда его отправить? - стал думать офицер. - В пехоту? Неловко, вчера стрелял в нас, а завтра в своих... В кавалерию? - Сопрет еще коня и на нем удерет...

- Вот что, - надумал офицер, - иди в станицу, разыщи артиллерийский парк и передай там капитану мою записку. Коли примет тебя, будешь у него служить, но, повторяю, делай, как хочешь.

Офицер вышел к казакам. Они вытянулись.

- Шашки в ножны, - скомандовал офицер, - пленный свободен.

Казаки с недоумением смотрели на поручика.

- Сегодня Рождество, - сказал поручик, - командир приказал отпустить пленного.

- И то верно, господин поручик... Что же, Бог даст, и правда одумается...

Стукнули шашки, казаки повернулись налево кругом и ушли. Ну, теперь можешь идти, - обратился офицер к пленному.

Скрыться в огромной станице было легко. Но освобожденный кавалерист разыскал артиллерийский парк и явился к своему новому начальнику.

VII.

Вскоре после взятия Екатеринодара добровольцы заняли Новороссийск и очистили от большевиков Черноморскую область. Население Новороссийска восторженно встретило своих избавителей и решило преподнести им образ Св. Николая Чудотворца. Принять этот дар приехала делегация от добровольческого Кубанского полка во главе со своим командиром. Сам полк в это время был переброшен под Ставрополь.

На речь представителя города отвечал командир полка, весь загорелый обветренный. Он сурово глядел на представителей города и говорил:

- День освобождения вашего города радостный и для моего полка - крепнет наша связь с населением, и у Добровольческой армии образуется тыл. Кровное дело и подвиг добровольцев - освобождение Родины - теперь становится нашим общим с вами делом и подвигом. Но когда я говорю о добровольческих полках, знайте, что это нечто единое - в них нет ни правых, ни левых. Добровольцы - это одно целое, что служить России, им дороже всего - Родина...

- Первый освобожденный нами порт называется Новороссийск. Пусть его название будет символом новой России, для возрождения которой рассеяно в степях так много могил добровольцев... Заброшенные могилы со стертыми надписями на белых крестах... Никто из родных не плакал над ними и не пел панихиды, только степные ветры бьются о кресты, и только тучи льют слезы... Но пусть помнит о павших добровольцах наша общая матерь Россия, с мечтой о которой они умирали, не заботясь о том, наденем ли мы корону на освобожденную Россию или не наденем. Мы, добровольны, благоговейно склонимся перед Россией и без скипетра в ее руке, была бы только рука родной материнской для всех ее сыновей...

Через несколько дней после взят Новороссийска полковник Кутепов был назначен Черноморским военным губернатором.

Приехал А. П. в совершенно разоренный край. Аппарат власти был разрушен, денежные средства отсутствовали, продовольствия почти не было. Все приходилось налаживать сызнова.

- Трудно мне было, - вспоминал А. П., - особенно с финансами, но за то я прошел хорошую школу.

А. П. привлекал сотрудников, ежедневно объезжал город, заходил во все казенные учреждения, а вечерами до глубокой ночи изучал законы, хозяйственные вопросы и с головой погружался в разные расчеты.

Одною из первых мер, проведенных А. П., было установление бессословного земства, что тщетно ждала Черноморская губерния много лет.

Вообще к нуждам населения А. П. был очень внимателен и отзывчив.

С начальником своей канцелярии А. П. постоянно воевал, когда тот давал ему на подпись заготовленные бумаги, налагающие на население разного рода денежные взыскания.

- Нельзя же так формально относиться к делу, - говорил А. П., - ведь вы же тянете с разоренных людей.... Надо быть прежде всего человеком, а не чиновником.

С этих пор наряду с 'Федорой Ивановной' у А. П. вошло в привычку обзывать многих 'чиновниками'.

- Иной думает,-ворчал А. П.,- чем больше он испишет бумаг или наставить своих резолюций, тем Россия скоре спасется. Чиновники... Живое дело проходит мимо их носа.

Постоянно заботясь о населении, А. П. вместе с тем был беспощаден ко всем грабителям и насильникам.

Общественные круги, враждебно настроенные к Добровольческой армии, окрестили Черноморскую губернию за твердую власть Кутепова 'Кутепией'.

В своей 'Кутепии' А. П. пробыл полгода. В январе 1919 года он, произведенный в генерал-майоры за боевые отличия в Кубанских походах, был назначен командиром 1-го армейского корпуса и вызван на фронт.

VIII.

Ко времени приезда А. П. на фронт большевицкая армия на Кавказе была окончательно разгромлена. По собственному выражению Троцкого были разбиты 'полчища красных'. Добровольцы неутомимо их преследовали. На всех путях отступления красной орды валялись сломанные повозки, походные кухни. Около дорог, на занесенной снегом степи, под безрадостным небом чернели раскинувшиеся люди и вздымались небольшими холмиками вздутые трупы коней с одеревенелыми ногами. Встречались лошади еще живые. Они, обессиленные, неподвижно стояли по ветру с низко опущенными шеями, медленно приподымали головы и жалобным ржанием провожали спешащих, равнодушных людей...

Добровольцы захватывали огромные обозы, битком набитые всяким награбленным добром - мануфактурой, обувью, продуктами, спиртом. Узлами лежали церковные облачения. Красноармейцы в своих обозах возили даже мельничные жернова.

Штаб 1-ой дивизии, переформированный в штаб 1-го армейского корпуса, ждал своего 'Комкора' на станции Прохладной Владикавказской железной дороги, откуда уже виднелась снеговая шапка Эльборуса.

Офицеры штаба отобрали несколько вагонов из поездных составов, разбросанных по всему полотну железной дороги, вымыли их, вычистили и в январскую непогоду с наслаждением разместились по купэ. Потрескивали трубы от радиаторов, светили электрические лампочки, было необычно тепло и уютно. Но уже через несколько часов пришлось всем выскочить из вагонов. Тысячи вшей и клопов вылезли изо всех щелей и складок мягкой обивки и вгрызлись в сидящих. Позвали машиниста и попросили его обдать внутренность вагонов горячим паром из шланги.

- Да, - глубокомысленно заметил машинист, - пожалуй против этих насекомоядных другого средствия и не придумаешь. Уж очень много развелось их через товарищей.

Наконец, к концу января приехал молодой генерал Кутепов со своим адъютантом, капитаном Марковского полка. Стройный адъютант с соколиными бровями, бывший студент-технолог, был очень привязан к А. П. и всячески оберегал его еще с самого Таганрога. Всегда сохраняя полную дисциплинированность, адъютант вместе с тем очень умело предотвращал подчас вспыльчивые приказания А. П. - Скажет своему командиру - слушаюсь - а потом, когда А. П. остынет, спокойно объяснит, в чем дело. А. П. отменит свое приказание.

- Хитрый хохол, - называли адъютанта его друзья.

На станции Прохладной А. П. со своим штабом пробыл недолго. Красная армия на Кавказском фронте доживала свои последние дни. Ее командный состав и комиссары частью умчались на автомобилях по Военно-Грузинской дороге в Грузию, а частью проскочили на дорогу из Св. Креста в Астрахань.

Красноармейцев, побросавших свое оружие, в плен не брали, и они постепенно разбредались. Обычно они шли по железнодорожным путям, или гроздьями обвешивали поездные составы, которые гнали к Ростову. Если поезд задерживался на станции, тут же оседали и красноармейцы. Показаться в станицах они не смели и целыми сутками оборванные грязные бродили, как осенние мухи, или же по несколько человек с землистыми лицами сидели вокруг костерков. Эти кучки красноармейцев таяли на глазах. Сидят так человек десять, мерно покачиваясь, а через несколько часов сидящих уже меньше, остальные лежат около них, неподвижно вытянувшись.