прекрасно справлялись с ролью пугал для воспоминаний. Но под вечер становились с памятью заодно и окружали в темноте, как волчья стая. Не верилось, что днем они дают толпе покупателей погладить себя против шерсти. Под глазастым блеском пуговиц Гена остановился и привычно оглядел свое царство.

Что и говорить. Затея удалась. Начавшись как ширпотребная лавка магазин постепенно переродился в серьезный бутик. Дорогие и действительно хорошие вещи. Налаженные связи, постоянные покупатели. Прижатые к ногтю поставщики. Удачная рекламная компания. Будто кто-то взял Генку за руку и провел через первые пороги. Но это было не так. Гена знал цену каждому шагу вперед...

Он прошел к выходу и в попрощался с охранником. Это был серьезный мальчик, похожий на студента. Своим видом он никак не наводил на мысли о спецподразделении, из которого был выкуплен за большие бабки.

- Толик, я там все выключил. - Хорошо, Геннадий Андреевич. - Ты посмотри на досуге, что у меня с компьютером. Все время виснет. - Будет сделано, Геннадий Андреевич. - И вот еще.... Ты не знаешь, где Стра... где Коля? - Он звонил из Метелицы час назад. - Пьян? - Эээ... Как вам сказать... - Говори, как есть. - Да, Геннадий Андреевич. Похоже на то. - Завтра утром найди его и скажи, что я просил зайти. - Хорошо. - Ну, пока. - Спокойной ночи, Геннадий Андреевич.

Гена вышел из магазина и остановился, чтобы поглядеть на него снаружи. Витрина была хороша. Яркая вывеска на старой стене подмигивала в такт мелодии, которая так и не надумала уходить из Генкиной головы.

Гена подошел к машине и квакнул сигнализацией. Страшила в свое время с матюками заставил его купить нормальный 'Ауди' вместо 'девятки', которую присмотрел Гена. Теперь Генка был рад тому, что уступил уговорам Страшилы. Сукин кот. Где его опять носит?.. В последнее время вообще не просыхает, а от вечного блядства исхудал так, что костюмы висят, как на вешалке...

Гена вырулил с автостоянки и поехал любимым маршрутом. Часть его проходила по тем улицам, которые мальчик из Энска измерял первыми шагами по Москве. Десять лет тому назад. Теперь в зеркале заднего вида отражался двадцативосьмилетний молодой волк.

Он, не спеша, проехал к Садовому кольцу. Его забавляла привычка мощных иномарок ворчать на хозяев, которые не дают им размяться на автобане.

Выехав на Садовое, он прибавил газа и полетел себе на Ленинский. Выключенная магнитола играла мелодию. Ту самую. На полную мощность.

Дома, привычно завозившись у кодового замка, он поднялся на лифте на свой этаж и открыл дверь. Прихожая встретила его тишиной.

- Аня! - позвал он, - Анюта! Я дома!

Нет ответа.

- Анюта! Я долго тут буду стоять один? Меня что, опять никто не встречает?

Из кухни, наконец, вышла Анюта и медленно подошла к Генке. Он взял ее на руки и погладил за ухом. Это была громадная персидская кошка. Ласковая, но с придурью.

- Как ты тут без меня? - он осторожно опустил Аню на пол и снял куртку. Потом переобулся в домашние шлепанцы и пошел на кухню. - Ждала? Голодная, небось?

Кошка, ясное дело, молчала. Но вокруг ног терлась и ясно давала понять, что не просто голодна, а способна съесть в один присест последнего бизона из Йеллоустоуна.

- Так... - Гена окинул взглядом ульрасовременное кухонное царство - пора и мне перекусить...

Он достал из холодильника пакет картошки и высыпал его во фритюрницу. Потом включил ее и достал из холодильника водку.

- Ну, Анюта, - сказал он, - придумай-ка повод выпить! За это получишь свой 'Вискас'.

Анюта изо всех сил изобразила тяжелое раздумье.

- Ну?

Тишина.

- Значит, опять будем пить просто так? Ладно. Нам не привыкать...

Гена налил себе стопку и поглядел на нее. Потом на кошку. Потом поставил рюмку на стол и пошел за 'Вискасом'. Только насыпав полную тарелку для Ани, он вернулся к рюмке и снова взял ее в руку.

- Итак... Еще один день прошел, подруга... Он принес нам... Не буду тебе врать... Около штуки, по самому скромному подсчету. Вот за нее и выпьем...

Гена поднес рюмку ко рту и выдохнул...

В этот момент дверь взорвалась звонком.

Он поставил рюмку обратно на стол (мало ли, кто и зачем?) и пошел открывать. Это был Страшила. Пьяный в стельку, с двумя телками, он ввалился в прихожую.

- Сюрпрааайз! - заорал он. И обернулся на девиц. - Три, четыре! - Хэппи бёздэй ту ю... - нестройно запели девочки. Страшила подтянул грозным басом. - Хэппи бёздэй, диар Гена, хэппи бёздэй ту ю...

* * * - Знаешь, что самое странное?.. - шепнула Катя. - Что? - Я про тебя ничего не знаю. Ни-че-го. Я собралась целоваться с незнакомым человеком. - А много ли ты знаешь сама про себя?

Губы Гены почти прикасались к Катиным. Тонкая стена воздуха между ними пахла табаком, водкой, духами и памятью.

- Только то, что удалось запомнить... - А будущее? - Я в него не заглядываю. - Что же удалось запомнить? - Многое. - Например? - Все первое. Счастье, беду... рюмку... обиду... любовь... - А второе? Третье? - В пионерлагере на третье давали какао. Оно было несладким и похожим на помои. - Я помню. - Можно вас спросить? - Попробуйте... - Я похожа на блядь? - Нет. - Тогда почему я готова поцеловаться с первым встречным, которого совершенно не знаю? - А ты готова? - Не знаю. - Ты не похожа на блядь. Иначе... - Что? - Иначе ты прижилась бы в Городе, из которого бежишь. - Как прижился ты? - Да. Как прижился я, и еще несколько миллионов человек. - Мне было душно там. Душно и страшно. Ведь все вокруг там врут... - И бегут куда-то... - Чтобы снова врать на бегу... - Да. Всем, начиная с себя. - Наверное, я в детстве перечитала слишком много книг. - Слишком много? Да ведь ты даже Есенина не знаешь! - А ты поверил? - Ах, да... Ты же едешь из Москвы...

Катя улыбнулась...

- Зачем читать книги, если в жизни все происходит иначе? - Какая разница, как происходит в жизни, если жить книгами? - Они - выдумка. А жизнь можно потрогать. - А секунду спустя твое прикосновение к реальности превратится в воспоминание и смешается с толпой персонажей из романов. А спустя день станет неотличимо от них. - Гена отодвинулся. - Память мудро перемешивает то, что было, с тем, чего не было. И книги здесь не могут не помочь... И фильмы. И просто мечты... - Секунду назад мы едва не поцеловались. - Да. Жалко, что эта секунда прошла. - Мне тоже жалко... - Что вы делаете? - Я хочу выключить свет. - Зачем? - Мои глаза устали смотреть на тебя, Катя. Им больно... - Это - фраза из романа? - Не важно. Она уже провалилась в прошлое и можно считать секунды, пока она долетит до дна ... - Раз... Два... Три...

* * * - Четыре... Пять!.. - голос Страшилы сорвался на визг, и в тот же момент в центре зала вспыхнул ярчайший галогеновый прожектор.

В конусе света театрально заблистал дородный, хищный 'Мерс'. Вокруг него рикошетом высветились лица гостей, приглашенных на презентацию.

Страшила в неописуемом костюме стоял на вращающейся площадке с автомобилем. Он показался Гене как никогда похожим на клоуна. Что-то от Пьеро появилось в прежнем Арлекине. Не хватало только длинных рукавов и нарисованной слезы на щеке.

- Сегодня... - Страшила приосанился. - знаменательный день в жизни нашей фирмы. Не прошло и ста лет с появления первой самодвижущейся кареты, как ее пра-пра-правнуки впервые доехали до подиумов нашей фирмы! Когда наши с вами предки решали сложный ребус с серпом и молотом, а двое баварских автомехаников решили окрестить новорожденное чадо своими именами, причем один из них великодушно оставил в веках имя своей дочери Мерседес... Никто не мог предположить, что сверкающее лаком прекрасное чудовище, которое вы видите перед собой, станет решением всех ребусов человечества по обе стороны железного занавеса!

Раздались вежливые аплодисменты, отразившие всю гамму чувств присутствующих - от зависти, тех кто притарахтел сюда на 'волгах', до снисхождения тех, кто приплыл на 'бентли'.

- Оглядываясь назад, на проделанный нами путь, я просто... просто... - на миг в оплывшей ряхе Страшилы мелькнуло выражение мальчика, пляшущего под 'Оттаван' в уродливых 'бананах', - просто не нахожу слов. Поэтому попрошу подняться сюда, на подиум... - он театрально выдержал паузу... - нашего директора Геннадия Андреевича!

Гена вышел на подиум под те же вежливые аплодисменты и поглядел в зал. Хлопнул по плечу Страшилу и остался один на один в окружении разных человеческих лиц.

Все гости, кроме телевизионщиков, были хорошо одеты. Ходить на подобные мероприятия давно стало для них светской обязанностью. Они делали вид, что устали от этого, хотя каждый, не получивший приглашения, считал себя смертельно оскорбленным. В толпе сновали неприметные официанты и шелестел шепот. Среди чужих замелькала родная до отвращения ряшка Страшилы. Он был здесь как рыба в воде и уже нацелился на одну из специально приглашенных 'живых роз' - фотомоделек. Гена облокотился на блестящий капот и поймал себя на мысли, что не чувствует ничего, кроме усталости.

Суета последних недель перед открытием нового салона доела его последние силы. Хорошо Страшиле. Не он стучал по столу перед оптовиком. Не он решал, под чью крышу ставить стены. Не он отвечает за проколы. Порхает, сукин сын, заводит полезные связи, занимается продажами. Хотя... Это не менее важно, чем все остальное. Вот только пить стал больше, чем надо. О бабах вообще лучше не вспоминать. Совсем с катушек слетел на половом вопросе.

- Добрый вечер, - сказал Гена. - Смотреть назад, действительно, незачем. Ничего не отразится в зеркале заднего вида этого красавца. Скажу больше. Часть пути пришлось прошагать пешком, а то и проползти по- пластунски. Думаю, что многие из здесь присутствующих поймут меня правильно.

Одобрительный рокот.

- Я рад, - продолжал он, - что кто-то из вас сегодня уедет отсюда на этой прекрасной