ДОКТОР (колотит в панцирь и крутится). Зомби!..
КОРОЛЬ. Замолчите! (Со смертельной обидой, губы его дрожат.) Я не нуждаюсь в вашей памяти. (Уходит за кулисы.)
Звучит самба, но траурно, в замедленном темпе.
Общая горестная оценка. Обиделись все, даже Маргарита. Страж стягивает берет и утирает им слезы.
СТРАЖ. Как же так? Ты дирижабль изобрел...
ДОКТОР. Пойдемте, Ваши величества. У нас мало времени...
МАРГАРИТА. Да... (Вместе с Доктором и Марией уходит за кулисы.)
СТРАЖ. Не, ну наглый какой... У него два монолога еще — а он ушел... (Идет за кулисы, на ходу обращается к кому-то в зале.) Здорово! Заходи потом, помянем...
Последней, танцуя, уходит Джульетта, Страж её подгоняет.
Музыка стихает.
Король один, сидит на троне у задней стены. Рассказывает, как сказку детям, улыбаясь и разыгрывая историю жестами и голосом.
КОРОЛЬ. Я помню... Я помню маленькую рыжую кошечку. У всех всегда есть своя маленькая рыжая кошечка. Её обычно находят в поле — на улице. У двери. Дают ей немного еды, а потом ласкают. Моя кошечка! Она была еще котенком — маленькая! А её мать была большая, одичавшая кошка. Большая. Моей кошечке было 15 дней, но она уже могла уже вполне царапаться — ха! И даже кусаться. А потом у нас она приручилась — да! и перестала всё это делать. И стала такой прелестной, такой ласковой рыженькой кошечкой. Всегда, когда мы даже слишком поздно возвращались, она так тихо, на лапках, выбегала к нам навстречу. — Умора. Она всегда ждала нас. А утром она обычно — ха! — так — прыг на кровать! Чудная. Трехцветная. В основном рыжая. Немного белого и черненького. А какой у нее был характер! Однажды я совершенно случайно закрыл её в чулане. Так что вы думаете? Она обиделась на целую неделю! Ха! Как она боялась пылесоса! Мы еще тогда ей купили... такую... мышь игрушечную... с ключиком. Мы завели мышку ключиком, мышь — тю-тю-тю к кошечке, а она — раз — в свой ящик, и смотрит оттуда. Испугалась.
А все коты приводили её буквально в ужас. И вообще все другие кошки были для нее опасными чудовищами. Она никогда не выходила из дома.
Однажды, правда, мы вынесли её и посадили — так — на тротуар, перед окном. А голуби окружили её, а она к земле припала и зовет меня — тихо так, жалобно, с отчаянием — мяу! Но громко — боялась. Хорошо ей было только с нами. Мы были её семьей. Она всегда любила прыгать мне на плечо и лизала волосы. Детей-то у нас не было. А то бы ей было веселей.
И вот один раз она все-таки сама решилась выйти из дома, и большая такая соседская собака, такая белая, она буквально разорвала её. Угасшие глаза, оторванная лапа. Наша кошечка была похожа на поломанную куклу... Не было крови.
О! Я её недавно видел во сне. Эту кошку. Она пришла ко мне без лапы и улеглась так странно в камине, перед креслом. Прямо на горячие угли. И не горит! Мария удивилась, что она не горит. Да. А я как будто отвечаю ей, что кошки, мол, не горят. Они, мол, огнеупорны.
Вступает марш, в медленном темпе.
И вдруг она начинает вылезать из камина. Вылезает — искры по шерсти, глаза горят, клыки такие — уже с лапой. Другая кошка. Дым от нее такой валит. Злая такая, огромная, как её дикая мать. Так прошла мимо, как Маргарита. И несет тупую, сущую ерунду. Будто у нее врачи микронерв защемили. И поэтому она так моргает, моргает, мур-р... А усы все-таки подпалила... Мур... О, мне жарко! Вы положили меня на угли! Мне жарко... Это — пламя... Воды, Мария, воды, мне жарко...
Громкая музыка, В арках и в дверях высвечиваются неподвижные фигуры остальных персонажей. Король на троне рывками продвигается по диагонали сцены к левой колонне.
Затемнение, Король исчезает.
МАРИЯ. Как ужасно долго тянутся эти последние мгновения!
ДЖУЛЬЕТТА. А все-таки он был хороший король.
ДОКТОР. Да, он был удобным королем, жестоким, злопамятным, тщеславным.
ДЖУЛЬЕТТА. Бывают и более злые.
МАРИЯ. Он был кротким, он был нежным.
СТРАЖ. Армия его обожала. Он бестрепетно приказывал рубить чужие головы.
ДОКТОР. Он делал это ради общего блага, помните об этом.
ДЖУЛЬЕТТА. Он был великим королем великой державы! Так еще мой покойный отец говорил.
МАРИЯ. Он был центром государства, его сердцем!
ДОКТОР. Да, территория его государства распространялась даже по ту сторону его границ. Оно вообще не было ограничено в пространстве.
ДЖУЛЬЕТТА. Он понимал нужды простого народа, вот что!
СТРАЖ. Он изобрел пороховую бочку, порох и склад боеприпасов.
ДОКТОР. Хотя он совершенно не разбирался в экономике своего королевства.
ДЖУЛЬЕТТА. Да кто в ней разбирается, в вашей экономике?! Что, у него других дел не было?
МАРИЯ. Он умирает слишком рано, в этом и моя вина...
ДЖУЛЬЕТТА. В начале своего правления, я помню, он разделил год на четыре сезона — зиму, весну, лето и осень. С тех пор так и идет, а все думают — так и надо. А ведь это он сделал! Он стихиями управлял!
ДОКТОР. Джульетта! Он управлял стихиями по воле звезд.
СТРАЖ. Семь минут шестнадцать секунд.
ДЖУЛЬЕТТА. А-а!
СТРАЖ. Он государь, он мой король! Это он придумал стихи и песни, войну и мир, Океан и горы! Монблан, Гималаи, Пиренеи! Семь минут четырнадцать секунд!
ДОКТОР. Да. Через семь минут и каких-то двенадцать секунд он станет всего лишь страницей книги среди миллионов томов, в одной из библиотек, среди миллионов других. Трудно будет найти эту страницу. Придется искать в алфавитном или предметном каталоге, (зевает) если вообще кого-нибудь заинтересует эта страница. И если бумага к тому времени не истлеет в прах. Не говоря уже о том, что в наших библиотеках постоянно случаются пожары. (Недоуменно.) Отчего это, а?
В этот момент трон сам собой оживает. Он медленно, вихляясь, со скрипом сдвигается с места и неуверенно движется в противоположный угол сцены. Добравшись до середины, он вдруг разгоняется и со всего маху с грохотом врезается в стену. Раздается удар грома.
В левой арке появляется Король.
КОРОЛЬ. Ты... кто? Мать моя или сестра? Моя жена или моя дочь? Я знаю тебя, но не могу припомнить точно. О-о, зачем ты так пристально вглядываешься в мое лицо. Не надо, оно ужасно. Оно ужасно, опустошенное лицо, оно искажено страданиями потерянных мгновений жизни.
МАРИЯ. Мой государь, это я, твоя Мария! Как тяжелы твои глаза, мой милый, как странно смотришь ты!
КОРОЛЬ. Они не видят ничего, они ослепли, мои глаза. Кроме пустоты. Во мне зеркало, оно всё отражает. Уходи, слышишь? Убирайся прочь. Где трон? Где колокольный звон? Где свечи? Мария, Мария! Не покидай меня, Мария!
МАРИЯ. Мой государь, простишь ли ты меня? Удел моих мечтаний отныне — встретиться с тобою в тех мирах, откуда ни один не возвращался! Ах! Прости, любимый! Мария исчезает. (Уходит.)
КОРОЛЬ. Мария! Мария!
ДЖУЛЬЕТТА (крадется к двери). О господи, страсти-то какие! Куда ж мы все теперь денемся-то? Нет,
