Обидчица, направившаяся было к двери, останавливается, разворачивается и с ненавистью смотрит на него сквозь щелочки глаз. На паркет тяжело шлепается дамская сумочка, туго набитая всяческим барахлом. Немая сцена.

Ему 30, у него есть сын, он бизнесмен, торгует мылом. Склонен к употреблению алкоголя. Что-то подсказывает, что эта дамочка — не его жена, у него нет жены, первая и пока единственная умерла три года назад от белокровия.

— Ах ты сволочь, ты еще смеешь открывать свой поганый рот, — картаво шипит блондинка, уперев руки в бока, он с отвращением смотрит на нее, вытаскивая из ящика стола бутылку виски, — и делать такое лицо, как будто увидел призрака!!

Самые плохие опасения его подтверждаются — в памяти постепенно всплывает все, что их связывает: постель, счета, связи, репутация, долг и честь, вернее видимость долга и пятнистость репутации.

Она относится к числу избалованных подарками и вниманием хищных женщин. Одета по последней моде, увешана побрякушками и драгоценностями, словно рождественская елка. Она привыкла не скупиться на покупки, не важно, сколько стоит та или иная вещь. Ее, видимо, что-то очень сильно расстроило, раз она так сердито смотрит. Он пытается припомнить, что же, но хоть убей, не знает и, сворачивая у бутыли крышку, щедро, до краев, плещет в стакан темно-золотистую жидкость. Залпом проглатывает, как лекарство.

Она выдает новое ласковое слово: алкоголик и пьянь. Похоже, здесь целых два ласковых слова.

Звонит телефон:

— Да. Я сейчас занят. Перезвони позже, — хрипит он в трубку и швыряет ее на рычаг.

— Да ты похоже не испытываешь никаких угрызений совести, — она вызывающе вскидывает голову. Щедро накрашенные губы мелко подрагивают в уголках рта, пышные кудри слегка растрепались, глаза испепеляющие. Хочет скандала, окончательного и бесповоротного, — Никогда еще не встречала такого жестокого, такого черствого, такого грубого….

— Ты, кажется, куда-то хотела идти, — тихо напомнил он, вызывая у нее новый приступ бешенства. Украдкой он залюбовался ее манерами: так двигаться может не каждый, это следует признать. Так трясти кулачками, так топать ножками. 'Кошечка пускает коготки'.

— Не звони мне больше.

Стук каблуков, скрип открываемой двери и грохот. Немного штукатурки осыпалось на порог.

— Скатертью дорога, — он немного подумал и пропустил второй стакан. Заел лимонной долькой. Он прекрасно знал, что сегодня нельзя, что рабочий день в самом разгаре и в пять встреча с поставщиком, но не смог ничего с собой поделать. Повинуясь внезапному порыву, он распахнул окно — поскорее выветрить приторный запах ее духов. Закрыть главу. Баста.

Внизу шумел город. Стоял октябрь. Небо хмурилось. Он поежился, щелкая зажигалкой, и обнаружил несколько всплывших на поверхность фактов. Во-первых, у него депрессия и талончик к соответствующему психоаналитику. Лежит в кармане. Во-вторых, дела идут плохо, что является причиной первого. На столе возлежит тому суровым подтверждением смета. (?) В-третьих, в-третьих….он потерял мысль, заметив как ОНА переходит улицу на светофоре, и машет водителю такси, чтобы остановил, и напоследок смотрит на окна его офиса. Может, померещилось, незачем ей уже.

Он затушил недокуренную сигарету, тщательно закрыл окна и сел в кресло. Разложил канцелярские принадлежности в идеальном геометрическом порядке. Просидел так около часа, отвечая на звонки и давая поручения секретарше. Что-то шлепал на компьютере, постепенно трезвея. День никак не хотел кончаться, полз и полз как жирная скользкая улитка. Потом пришли партнеры по бизнесу. Обсуждать проект нового договора. Потом неприятный разговор с представителем налоговой. Повестка в суд. Уведомление от компании-поставщика электроэнергии с просьбой погасить задолженность. И везде требовали деньги.

Ближе к вечеру он чувствовал себя абсолютно лишенным сил — душевных и тем более физических. Мысли вяло ворочались в мозгу. Каждый резкий звук заставлял морщиться. Опять ненавистный телефон.

— Да…

— Ромыч, ты там живой? Может, заболел чем?

— Нет, Макс.

— Так. Дай-ка соображу. Она приходила за новой подачкой.

— Ага…

— И ты отправил ее гулять.

— Ага….

— Давно пора. Ничего, переживешь. Так, — сосредоточенно изрек Макс, — Сопли распустил, верно? Слезами обливаешься, жалеешь себя разнесчастного, что никто тебя не любит и никому ты не нужен…ты мужик или кто?

— Давай не будем!

— Короче, через час чтобы был в 'Аполло-13'. Мы тебе мозги живо вправим! — и, не дожидаясь ответа, на том конце провода дали отбой.

Он с минуту вопросительно разглядывал нудно гудящую трубку, прекрасно понимая бессмысленность происходящего — здесь и сейчас. У тебя ведь есть сын, напомнил он себе, из которого ты поклялся сделать человека у ее могилы. Что-то подсказывало, что день не закончится ничем хорошим. Даже если он не придет в бар, что наверняка хуже. В одиночку, на кухне…отвратно. Лечиться надобно, уважаемый.

— Роман Георгиевич, — подрагивающим голосом обратилась к нему секретарша, девчонка лет двадцати с хвостиком, с наивно-начитаным выражением лица и веснушчатым носом, на который были нацеплены очки и пугливыми глазами, когда он собирался выходить из кабинета, — будут какие-нибудь поручения на сегодня?

По бледному цвету ее кожи можно было предположить, что она вот-вот упадет в обморок. Роман Георгиевич, значит. Нет на сегодня никаких поручений, так что можешь, Аня, смело идти домой, всего тебе наилучшего, до завтра.

— До свидания!

Он грузно спускался в холл к лифтам, когда услышал все тот же голос:

— Роман Георгиевич, Роман Георгиевич, вы забыли свой мобильный телефон!! — она чуть не сшибла его, летя по ступенькам, ткнулась ему в корпус и от неожиданности отпрянула прочь. Они молча смотрели друг на друга, и за образовавшуюся паузу он вспоминал, как нанял ее. Выбрал из десяти ослепительной красоты претенденток, словно присланных по заказу из модельного агентства, задав всего один вопрос: 'Назови имя прокуратора Иудейского'. Обычная, заурядная внешность, минимум макияжа, волосы собраны сзади в тугой пучок, строгая стерильно белая блузка, черная юбка без излишеств. Среди девиц стало модно носить джинсы, но он не никогда не видел ее в такой одежде.

— Ваш телефон, — протягивает продолговатую пластмассовую пластинку, — вы оставили его на столе. И, между прочим, компьютер не выключили.

— Правда? — рассеяно спрашивает он, — Спасибо. Ты молодец.

— Стараюсь, — она позволяет себе скромную улыбку.

— Ну ладно, пока.

Они распрощались, и что-то в ее глазах читалось не совсем обычное. Наверное, из-за его фокусов. Еще бы, думает она, начальник как следует поддал, ничего удивительного в его забывчивости нет, хорошо еще верхнюю одежду захватил.

Персонал на пути к выходу вежливо обращался к нему с невинными шутками и соображениями по поводу погоды на завтра. Ба, да у меня есть машина, и какая машина! — удивился он, заходя на территорию парковки. На кнопку сигнализации отозвался серебристый 'BMW' последней серии. Он стоял и не верил, что такая машина может принадлежать ему, это невозможно и, тем не менее, это так, и он умеет водить. Он сел за руль, завел двигатель и плавно тронулся с места. Все движения совершались автоматически, благодаря выработанному годами опыту, и знание улиц — как схема путеводителя. Само собой, совершенно не напрягаясь, вскоре он остановил свой автомобиль у знакомого паба. На вывеске был неоновыми трубками изображен космический корабль, взмывающий ввысь в клубах стартового пламени и стилизованная надпись: 'Аполло-13'. У входа дежурили крепко сложенные молодчики в костюмах. Едва завидев его, они