Валёк не спеша подошёл к своему питомцу и что-то ему сказал.

Ослик взмахнул хвостом и отбежал в сторону.

- Ну, ты Валёк, даёшь, - удивленно протянул Жека.

Что он ему такое сказал? Этого мы так и не узнали.

А весной Вова снова помогал нам тащить из лесу тележку с металлоломом.

А летом произошла неприятность.

На нашего Вову напал волк.

Случилось это так.

Валёк почему-то решил привязать Вову на горке.

Быть может, его родителям не нравилось, что после игры мы традиционно катаемся на их осле, а может, была какая-то другая причина, не знаю.

Но, повторяю, Валёк отвёл Вову на горку и привязал его там.

Ослику одиночество пришлось не по душе, и он несколько раз громко прокричал своё традиционное: 'Иа-иа'. Однако, поняв, что ему никто не сочувствует, замолк и стал щипать травку.

Мы, как всегда, самозабвенно гоняли мяч.

- Смотри! - вдруг испуганно произнёс Петька и показал рукой.

Мы повернули головы.

Нам показалось, что к нашему Вове бежит большая собака. Но то, что она бежала со стороны леса и то, что при этом она явно прижималась к земле вызывало какую-то тревогу.

Наш Вова не видел, что к нему подкрадывается враг.

И вдруг собака прыгнула. Она явно метила в шею ослика, но промахнулась. Вова рванул вперед, но ему мешала веревка.

- Волк! - испуганно заорал Валёк.

Теперь мы увидели, что это, и правда, волк и что он вцепился в заднюю ногу нашего ослика.

Мы громко заорали и все, как один, кинулись к Вове. Никто из нас и не подумал, что волк очень опасен.

Мы увидели, что наш Вова упал на бок. Это было ужасно, мы помчались ещё быстрее.

Мы были уже совсем близко.

От упавшего ослика отделилась серая тень и стремглав помчалась к лесу, таща что-то в зубах.

Мы подбежали к ослику. Он пытался встать. Но не мог. Из верхней части его задней ноги хлестала кровь. Волк вырвал кусок мяса из нашего друга.

Валёк сорвал с себя рубашку, и с её помощью мы стали перевязывать рану.

Всё это происходило словно во сне.

Помнится, что очень быстро приехал ветеринар. Он сделал ослику какие-то уколы и с помощью кривой иголки зашивал его рану.

Наш Вова дышал жарко и шумно.

В его глазах были слёзы. Всё его тело мелко дрожало.

Принесли большие деревянные носилки, и четверо взрослых мужчин аккуратно переложили на них ослика и понесли нашего ушастого друга во двор, где жил Валёк.

На траве осталась огромная лужа крови. Мы были так напуганы, что разговаривали шёпотом.

Вова не вставал на ноги почти неделю.

Мы каждый день посещали нашего больного. Первые два дня ему было совсем плохо. Он ничего не ел и всё время лежал с закрытыми глазами.

- Вова, Вова, - тихо звали мы его.

Он открывал один глаз и печально смотрел на нас. Потом он тяжко вздыхал и снова закрывал глаза.

Ему было плохо. Он был болен.

- Стал есть, - сказал Валёк, когда прошла почти неделя.

Никто из нас не спрашивал, кто это там 'стал есть'. Мы знали, что это наш Вова стал есть. Это было хорошо. Ощущение было такое, словно кто-то из друзей болел, а теперь ему стало лучше.

И Вова стал поправляться.

Наш ослик выжил. Мы были этому очень рады.

С тех пор Валёк всегда привязывал его у нашего футбольного поля.

Только никто из нас на нём больше никогда не катался. Мы понимали: ему, раненому волком, будет тяжело.

С тех пор минуло много лет.

Недавно я увидел странную детскую процессию: человек двадцать школьников с громкими и радостными воплями тащили по улице тележку с металлоломом. Давненько я не видел такого! Взглядом бывалого сборщика металлолома я оценил груз, который везли на себе наследники нашего великого дела. Увы, это были обычные бытовые железки. Но мне стало радостно, что на тележке не было никаких смертоносных штучек.

Но я почувствовал, что всей этой весёлой компании чего-то не хватает.

Чего же им не хватало?

И я понял. Точнее, вспомнил.

Им не хватало маленького, серого, длинноухого ослика.

Он навсегда остался там, в нашем далёком детстве.