завтрак к половине десятого. Готова ли горячая ванна?

Сэм подпрыгнул, недоуменно оглядываясь.

– Нет, сэр, еще нет! – выпалил он.

Фродо стащил одеяло с Пина, перекатил его с боку на бок, потом подошел к краю рощи. На востоке из толстого слоя тумана, окутавшего землю, вставало красное солнце. Тронутые осенним золотом деревья, казалось плыли в туманном море. Немного ниже их дорога круто спускалась в долину и исчезала из виду.

Когда он вернулся, Сэм и Пин уже разожгли костер.

– Вода! – воскликнул Пин. – Где вода?

– Я не держу воду в карманах, – заметил Фродо.

– Мы решили, что ты пошел искать воду, – пояснил Пин, доставая еду и посуду. – Тебе лучше сходить за ней сейчас.

– Можешь тоже пойти, – ответил Фродо. – И принести новые фляжки.

У подножия холма протекал ручей. Они наполнили фляжки и маленький походный котелок из маленького водопада, где вода с высоты нескольких футов падала с выступа серого камня. Она была холодна, как лед: отфыркиваясь, они вымыли лица и руки.

Когда они позавтракали и все запаковали, было уже больше десяти, и день обещал быть ясным и ярким. Они спустились по склону, пересекли ручей там, где он нырял под дорогу, потом поднялись на следующий холм, потом опять спустились: к этому времени плащи, одеяла, вода, пища и другой багаж казался им тяжелым грузом.

Дневной переход обещал быть тяжелым и утомительным. Однако через несколько миль дорога перестала подниматься и опускаться – она поднималась на вершину крутого холма утомительной зигзагообразной линией и затем опускалась в последний раз. Впереди они увидели низкую плоскую равнину, усеянную небольшими рощами, которые в отдалении скрывались с коричневым лесным туманом. Они через Вуди –Энд смотрели в сторону реки Брендивайн. Дорога вилась перед ними как обрывок веревки.

– Дорога идет безостановочно, – констатировал Пин, – но я должен отдохнуть. А сейчас как раз время ленча.

Он посмотрел на пригорок у обочины дороги и посмотрел на восток в дымке, за которой лежала река и где кончался Удел, в котором он провел всю жизнь. Сэм стоял рядом с ним. Его круглые глаза были широко раскрыты, потому что он смотрел на землю, которую раньше никогда не видел.

– В этих лесах живут эльфы? – спросил он.

– Не слыхал, – ответил Пин. Фродо молчал. Он тоже смотрел на восток, как будто никогда раньше не видел дорогу. Он внезапно заговорил, медленно, громко, но как бы про себя:

В поход, беспечный пешеход, Уйду, избыв печаль.

Спешит дорога от ворот В неведомую даль, Свивая тысячи путей В один бурливый, как река.

Вот только плыть куда по ней, Не знаю я пока…

– Похоже на стихи Бильбо, – заметил Пин. – Или это твое собственное? Звучит не очень ободряюще.

– Не знаю, – сказал Фродо. – Пришло в голову: может, я их слышал когда-то. Действительно, очень похоже на стихи Бильбо последних лет, незадолго до его ухода. Он часто говорил, что существует лишь одна дорога, что она похожа на большую реку, ее источники начинаются у каждой двери, а каждая тропка – ее приток. «Опасное занятие, Фродо, выходить из своей двери, – говорил он обычно. – Ты ступаешь на дорогу, и если не придержишь ноги, то неизвестно куда придешь. Понимаешь ли ты, что каждая тропинка может привести к Лихолесью или к Одинокой Горе, или в еще более далекие и худшие места?» – Он часто говорил так, отправляясь на прогулки из Торбы-на-Круче.

– Что ж, дорога не сможет нести меня дальше, по крайней мере, в ближайший час, – заявил Пин, снимая лямки мешка. Остальные последовали его примеру, усевшись на обочину и опустив ноги на дорогу. Передохнув немного, они поели и еще отдохнули.

Солнце уже начало опускаться, когда они спустились с холма. До сих пор на дороге они не встретили ни души. Дорога использовалась редко, так как не была приспособлена для повозок, да и движение в этом лесном уголке Удела было слабое. Уже около часа шли они по дороге, когда Сэм остановился, прислушиваясь. Теперь они находились на ровной местности. И дорога после множества изгибов прямо простиралась по травянистой равнине, усеянной высокими деревьями – предвестниками леса.

– За нами по дороге едет лошадь или пони, – сказал Сэм.

Они оглянулись, но поворот дороги мешал им видеть далеко назад.

– Может, это Гэндальф догоняет нас, – предположил Фродо: но, даже произнеся эти слова, он чувствовал, что это не так, он почувствовал внезапное желание спрятаться от всадника, настигавшего их.

– Может, это и слишком, – извиняющимся шепотом сказал он, – но я не хочу, чтобы меня видели на дороге. Я устал от вопросов, пересудов. А если это Гэндальф, – добавил он, подумав, – мы устроим ему сюрприз, отплатив за опоздание. Давайте спрячемся!

Они быстро побежали налево и спустились в небольшое углубление недалеко от дороги. Здесь они легли плашмя. Фродо несколько секунд колебался: любопытство боролось в нем с желанием спрятаться. Звуки копыт приближались. Он как раз вовремя спрятался в высокой траве у подножия дерева, тень от которого падала на дорогу. Приподняв голову, он с любопытством взглянул в щель между корнями деревьев.

Из-за поворота вышла черная лошадь, не пони, на каких обычно ездили хоббиты, а настоящая большая лошадь: на ней сидел большой человек, одетый в длинный черный плащ с капюшоном: из под плаща видны были только сапоги со стременами. Лицо его было закрыто тенью и невидимо.

Когда он оказался рядом с деревом, за которым прятался Фродо, лошадь остановилась. Всадник продолжал сидеть неподвижно, наклонив голову, как бы прислушиваясь. Из-под капюшона донеслись фыркающие звуки. Он как будто старался уловить запах, голова его начала поворачиваться справа налево.

Внезапный ужас охватил Фродо, и он подумал о своем Кольце. Он не осмеливался вздохнуть, однако желание достать Кольцо из кармана было таким сильным, что он начал медленно двигать рукой. Он чувствовал, что достаточно просунуть палец в Кольцо, и он будет в безопасности. Совет Гэндальфа казался нелепым, Бильбо ведь использовал Кольцо. «А я все еще в Уделе, – подумал Фродо, когда пальцы его коснулись цепи, на которой висело Кольцо. В этот момент всадник выпрямился и натянул поводья. Лошадь двинулась вперед, вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее.

Фродо глядел вслед всаднику, пока тот не исчез вдали. Ему показалось, что прежде чем исчезнуть из виду, лошадь повернула направо к группе деревьев. Впрочем, он не был в этом уверен.

«Очень странно и тревожно, – подумал Фродо, подходя к товарищам. Пин и Сэм продолжали лежать в траве и ничего не видели, поэтому Фродо описал всадника и его странное поведение.

– Не могу сказать почему, но уверен, что он выглядывал или вынюхивал меня: и еще я уверен, что очень не хочу, чтобы он меня нашел. Ничего подобного в Уделе раньше не было.

– Но что общего имеет с нами этот всадник из высокого народа? – спросил Пин. – Что он делает в этой части Удела?

– Люди здесь встречаются, – сказал Фродо и добавил. – В южном Уделе у жителей даже бывали с ними неприятности. Но я не слышал ни о ком похожем на этого всадника… Интересно, откуда он явился.

– Прошу прощения, – внезапно сказал Сэм, – но я знаю, откуда он. Из Хоббитона, если только нет других Черных Всадников. И я знаю, куда он направляется.

– Что ты имеешь в виду? – резко обернулся Фродо, удивленно глядя на Сэма. – И почему ты молчал до сих пор?

– Я только теперь вспомнил, сэр. Вот как это было: когда я вчера отправился к нашей норе с ключом, отец увидел меня и говорит: «Привет, Сэм! Я думал, что вы отправились с мастером Фродо утром. Странный незнакомец спрашивал о мастере Торбинсе из Торбы-На-Круче. Он только что ушел. Я послал его в Баклбери. Он мне не понравился. Он очень разозлился, когда я сказал ему, что мастер Торбинс покинул свой старый дом. Свистнул на меня. Я даже задрожал». «Кто он такой?» – спросил я. «Не знаю его, – ответил он, – но он не хоббит. Он высокий и черный, он наклонялся, говоря со мной. Я думаю он из высокого народа.