я раздобыл для вас, так что возвращать не нужно. Энты в общем и целом вроде бы имеют успех (даже у Мьюира) [4]; но О. как критик куда лучше. Как это у меня обычно происходит, они, скорее, выросли из имени, нежели наоборот. Мне всегда казалось, что надо что-то сделать с любопытным а.-саксонским словечком ent, означающим «великана» или могучее существо давних времен — кому приписываются все древние сооружения. А если в нем ощущается еще и легкий философский оттенок (хотя в обыкновенной филологии слово «никак не связано с причастием настоящего времени глагола to be»), так меня это тоже заинтриговало.

Я безнадежно запаздываю с «Приложениями» к т. III; вечно отвлекает то одно, то другое, да и Крист. слишком завален делами, чтобы помогать с картами. Просто ничего не попишешь. Что называется, влип.

1. Тринити-Колледж, капелланом которого был муж Катерины Фаррер, Остин снизил плату за обучение для сыновей Толкина, когда те были студентами.

2. Возможно, рецензия К. С. Льюиса на «Братство Кольца» в «Тайм энд тайд» от 14 августа 1954 г.

3. Т. е. «Нью-Йорк сандитаймс». Оден опубликовал рецензию на «Братство Кольца» в «Нью-Йорк таймс бук ревью» в воскресном выпуске от 31 октября 1954 г. и в «Энкаунтере» за ноябрь 1954 г.

4. Эдвин Мьюир, рецензируя «Две крепости» в «Обсервере» за 21 ноября 1954 г., писал об энтах: «Символически они вполне убедительны, но, помимо этого, обладают яркой индивидуальностью и выглядят внушительно и странно, как и положено чащобе, выступившей на битву».

[Комментарий по поводу «рекламки» на суперобложке издания «Хоутон-Мифлин» «Двух крепостей».]

У меня только-только руки дошли глянуть на то, что там X. М. понаписали на «супере»..... Такой отзыв мог состряпать лишь человек, книги не читавший, а знающий о ней лишь понаслышке, притом что и запомнил неточно. Это «выбалтывание сюжета», разумеется, процедура дурацкая (и никому не нужная); но, по крайней-то мере, выбалтывать стоит сюжет той книги, о которой, собственно, и идет речь. Или таковы правила игры?

[Ответ на письмо читательницы «Властелина Колец».]

Опубликовать свою книгу я смог лишь с превеликим трудом (на это ушло несколько лет), и трудно сказать, кто больше удивляется результату, я сам или издатели! И тем не менее не устаю ликовать, что вера моя оправдалась: что «волшебная сказка» — на самом деле взрослый жанр, и для него вполне существует изголодавшаяся аудитория. Примерно то же самое я писал в своем эссе о волшебных сказках в сборнике, посвященном памяти Чарльза Уильямса. Но то было лишь предположение, не более — нуждающееся в доказательстве. Как давным-давно сказал мне К. С. Льюис, приблизительно в следующих словах (полагаю, я запоминаю его изречения ничуть не более точно, чем он — мои: я зачастую обнаруживаю, что мне в его работах приписываются престранные высказывания) — «если никто упорно не желает писать те книги, что нам хотелось бы читать, придется написать их самим; вот только тяжкая это повинность». Льюис — человек невероятной силы и трудолюбия, так что его «трилогия» была закончена куда раньше и при избытке другой работы; но наконец и моя более мешкотная и педантичная машина (равно как и более ленивая и менее организованная) произвела некий результат. Труда-то сколько! Я своими руками почти все это перепечатал дважды, а отдельные части — и того чаще; не говоря уже об этапах переписывания! Но я щедро вознагражден и ободрен, обнаружив, что старания мои не пропали даром. Одного такого письма, как ваше, уже достаточно — оно «даст все, о чем бы авторы радели» /*Аллюзия на строки из протестантского гимна: «Дневные хлопоты и общность цели/ Дадут нам все, о чем бы мы радели», уже упоминавшегося в письме №53.*/.

Я хорошо знал Чарльза Уильямса в последние несколько лет его жизни: отчасти благодаря похвальной привычке Льюиса писать понравившимся авторам (так мы оба с Уильямсом и познакомились); а главным образом из-за того, что — нет худа без добра, — Уильямса во время войны перевели в Оксфорд. Но не думаю, что мы друг на друга хоть как-то влияли! Слишком уж мы «устоявшиеся» и слишком разные. Мы оба слушали (на квартире у К. С. Л.) пространные и по большей части невразумительные отрывки из произведений друг друга, зачитываемые вслух; потому что К. С. Л. (удивительный человек!), похоже, умудрялся ценить нас обоих. Но, думаю, мы оба находили образ мыслей друг друга (или скорее способ выражения и настрой) столь же чуждым в контексте «литературы», сколь наслаждались обществом друг друга и беседой.

[Толкин передал в издательство часть материалов для Приложений к тому III «Властелина Колец», и «Аллен энд Анвин» настойчиво требовало остального. 2 марта Рейнер Анвин написал Толкину, умоляя переслать тексты; в противном случае издателям придется «уступить давлению, ибо сроки поджимают все больше и опубликовать [третий том] без всяких дополнительных материалов».]

Вынужден принять ваш вызов. Придется обойтись тем материалом, что я смогу предоставить к вашему возвращению. Я надеюсь, карту, без которой на самом деле никак нельзя, включить удастся.

Теперь я уже жалею, что наобещал всяческих приложений! Потому что, думается мне, в усеченном и сжатом виде они никого не удовлетворят; меня — так точно нет; а из (жуть какой уймы) писем, которыми меня заваливают, явствует, что и читатели, которым это все по душе, довольными не останутся — а их на удивление много; в то время как те, кто восприняли книгу всего лишь как «роман героического жанра» и сочли «неразъясненные перспективы» частью литературного эффекта, приложения просто-напросто проигнорируют и будут правы.

Теперь я уже совершенно не уверен в том, что тенденция воспринимать все это как своего рода грандиозную игру на самом деле так уж хороша — по кр. мере для меня, для кого такие вещи обладают слишком уж фатальной притягательностью. Полагаю, то, что столь многие жаждут «информации» как таковой или «знания» — это дань любопытному эффекту, производимому историей, когда в основе ее — тщательно и детально проработанные и продуманные география, хронология и язык. Однако, чтобы удовлетворить требования этих людей, понадобилась бы еще одна книга, размером по меньшей мере с т. I.

В любом случае, «фоновый» материал крайне запутан, при отсутствии точности абсолютно бесполезен, и сокращение его до допустимых пределов никакого удовлетворительного результата не даст. Он требует самого пристального внимания (и свободного времени), а поскольку представляет собою неразделимое целое, по кускам с ним не справишься. Я убедился в этом с тех пор, как часть из рук выпустил.