на «сику».

Бродский, засовывая деньги в специальный патронташ, сшитый на заказ в одном из ателье, впоследствии получивший название визитницы, коротко кивнул:

– Я не против.

Все посмотрели друг на друга. Черкасов и Каратаев также были согласны.

– Ну и прекрасно, – сказал Отари. – Играем в «сику».

Быстро распечатали новую колоду. Это было одним из обязательных условий игры.

«Сика», в которую собирались играть присутствующие, была тюремной игрой. Она очень походила на покер, но с несколько измененными правилами. Играли обычно в три или в четыре листа, то есть каждый игрок получал по три или четыре карты. Побеждал в игре тот, у кого в итоге выходило больше всего комбинаций. Максимальное число комбинаций при игре в три листа составляло 34 очка.

Расклад был следующий: шестерки считались козырными картами и составляли 34 очка, затем шли три туза – 33 очка. Король расценивался как десятка, если он был с двумя – 33 очка, десятка с двумя – 32 очка, король с дамой одной масти и шестерка – 31 очко и так далее.

Играла одна масть. Например, девятка, десятка и король одной масти составляли 29 очков. Два туза составляли 22 очка. Банк складывался из первичных взносов всех игроков. Кроме того, каждый игрок мог увеличивать ставку. Следующий игрок обязательно должен был ответить той же суммой, которую поставил предыдущий игрок, либо увеличить ее, либо открыть свои карты.

Снова все расселись по местам. Отари, как и прежде, сел отдельно от Брата. Сделал он это не случайно. Если у кого-нибудь из них по ходу игры набирались большие очки, то задача каждого из братьев заключалась в том, чтобы максимально увеличить сумму в банке за счет других игроков, не давая им раскрыться.

Начальная ставка была невысока – 25 рублей с человека. Но уже через 15 минут сумма взноса была увеличена до 50, а через 20 минут – до 100 рублей. Банк доходил до 50, 60, а то и до 70 тысяч, но увеличивался моментально.

Каждый из игроков держал банк поочередно, другие партнеры обычно играли на ту сумму, которая находилась в банке, не превышая ее. Каждый из них мог рискнуть и сорвать банк. В отличие от партнеров банкир мог завладеть банком лишь в том случае, когда брал так называемый последний стук – последнюю игру. Тогда у каждого из игроков был всего один шанс. Если он не мог воспользоваться этим шансом, то вся сумма, находившаяся в данный момент в банке, переходила банкиру.

Отари с Братом не ошиблись. Переход на другую игру только распалил Бродского. Он уже имел в выигрыше около 80 тысяч рублей, и теперь ему хотелось большего. Он сразу стал играть по-крупному. Практически каждый раз он пытался сорвать банк, и раза два это ему удавалось. Каратаев то и дело бросал на братьев недоуменные взгляды. Он прекрасно знал, чего они стоят как игроки, и ему было непонятно, чего добиваются Отари и его Брат. До сих пор оба они были в минусе, а Бродский выиграл уже более ста тысяч рублей.

Игра приближалась к финишу. Отари понимал, что пора менять тактику, иначе выиграть не удастся. На этот случай у братьев была разработана определенная схема. Отари подал Брату знак и приступил к ее выполнению. Он быстро достал из привезенной с собой спортивной сумки аккуратно сложенные сторублевые купюры в банковской обертке и, объявив, что в банке теперь 50 тысяч рублей, выложил на специально отведенный для этого стол названную сумму.

В помещении воцарилась тишина. Отари внимательно оглядел присутствующих, уделив особое внимание Бродскому. Остальные мало его интересовали, поскольку, как и он сам, находились в минусе. Бродский явно нервничал, его руки ходили ходуном, и казалось, что карты вот-вот вырвутся из дрожащих пальцев и рассыплются по столу. Отари играл с Бродским и раньше. Он прекрасно знал, что подобное его поведение говорит о том, что Бродский настолько увлечен азартом, что отказаться от игры не сможет, а значит, увеличит сумму в банке. Это как раз и входило в планы братьев.

Отари попросил Каратаева достать новую колоду. Тот исполнил его просьбу, и Отари, ловко перетасовав карты, раздал их игрокам. Черкасов выбыл из игры сразу: вероятно, к нему пришли плохие карты и сумма очков не оставляла никаких надежд на выигрыш.

Теперь вместе с братьями играли лишь Бродский и Каратаев. Брат особой активности не проявлял, только поддерживал Отари. У Отари было 31 очко. Шанс на победу был совсем неплохой, так как большое число очков выпадало довольно редко. У Отари было примерно 70 процентов выигрыша, о чем он и не преминул оповестить Брата.

Брат, поняв, что имеет в виду Отари, показал ему, что у него самого очков мало, но он будет подыгрывать Отари и увеличивать банк.

Прошло несколько кругов. Выбыл Каратаев. Он понял маневр братьев, так как играл с ними не первый раз. А потому отложил свои карты и стал с интересом наблюдать за ходом игры. Что и говорить, стоило посмотреть, как братья «разводят» Бродского.

Бродский, ослепленный азартом, не понимал, что его наметили жертвой, и был уверен в своей победе как никогда.

«Неужели у него 32? – думал тем временем Отари. – Обидно будет потерять такую сумму. Но уж больно уверенный у него вид... Что ж, риск благородная штука... Быть может, повезет!»

Они прошли еще один круг. Отари не давал Бродскому возможности раскрываться. Наконец в банке оказалось около 200 тысяч рублей. «Все, это бешеные деньги, рисковать нельзя!» – решил Отари и громко сказал:

– Стук.

В комнате стало так тихо, что слышно было, как капает где-то в соседнем помещении вода. Каждый из присутствующих понимал, что теперь осталась единственная возможность получить эти деньги. У Отари был шанс не только сохранить эти 200 тысяч, но и в случае, если кто-нибудь из игроков пойдет на полный банк, догнать сумму до 600 тысяч.

Но, зная Каратаева, Отари понимал, что тот на всю сумму не пойдет, максимум, на что расколется, – на 100 тысяч. А вот Бродский может пойти, поскольку он очень азартный человек и с ним, с Отари, играл сравнительно мало – не знает их с Братом стиль игры и скрытые маневры.

Слегка разрядил донельзя накалившуюся атмосферу банщик Боря, вкативший в кабинет тележку, сплошь заставленную бутылками сухого грузинского вина, пивом и тарелками с закуской.

Отари быстро вытащил из пачки сторублевую бумажку и протянул ее Боре. Тот раскланялся, но уходить не спешил. Ему тоже было интересно посмотреть, чем закончится эта сумасшедшая игра.

Каратаев по просьбе Отари вскрыл новую колоду. Отари вновь мастерски перетасовал ее и, сделав паузу, вопросительно посмотрел на присутствующих, желая узнать, кто играет. Встрепенулся было Черкасов, но сумма была ему не по зубам, и он лишь сокрушенно покачал головой.

Каратаев объявил, что играет, и внес 100 тысяч. По условиям игры, вновь вступающий в игру должен был внести половину банка. Участниками игры оставались также Брат и Бродский. Отари раздал всем по три карты и объявил, что это последний круг.

Первым свои претензии на банк заявил Каратаев. Он удвоил сумму, доведя ее до 200 тысяч. Однако уже через несколько минут Каратаев вскрыл свои карты. У него было 30 очков. У Отари было всего 22. Таким образом, Каратаев успешно снял 200 тысяч. В банке оставалось 100 тысяч рублей. Отари было от чего расстроиться. Но, с другой стороны, он прекрасно понимал, что игра еще не кончена и сейчас все зависит от его Брата.

По сценарию, Брат должен пойти ва-банк и, естественно, увеличить его, а затем им вдвоем предстояло развести Бродского.

Все получилось, как и было задумано. Брат пошел ва-банк и тут же проиграл. Теперь у Отари в банке было 200 тысяч. У него остался один-единственный конкурент в лице трясущегося от азарта Бродского.

– Ну что, в банке 200 тысяч, – сказал Отари, не сводя глаз с раскрасневшегося лица противника. Тот уже осторожно раскрывал свои карты, вероятно подсчитывая в уме сумму. При этом на его лице отразилось такое волнение, что казалось: от того, выиграет он или проиграет, зависела его жизнь.

Наконец, когда общая сумма в банке достигла 500 тысяч, наступил момент вскрытия карт. Бродский осторожно открыл свои и бросил их на стол.

– Тридцать два, – сказал он, самоуверенно усмехнувшись.