Больше спрашивать было не о чем, а Шахов все не отходил от пикета, внимательно разглядывая этих простых и озабоченных людей, которые крепко держали в руках свои винтовки и как-будто знали что-то такое, о чем ему, Шахову, было ничего неизвестно.

3.

- Счел долгом явиться на защитные посты армии, верной Временному правительству, - счастливым голосом сказал прапорщик, звонко щелкнув каблуками и старательно поднося руку к козырьку, - для того, чтобы по мере сил и возможности принять участие в защите родины и революции.

Человек в английском пальто перестал стучать пальцами по подоконнику и посмотрел на него с недоумением.

Он спросил, немного заикаясь:

- Какого полка?

- Кексгольмского гвардейского полка прапорщик Миллер.

- Кексгольмского гвардейского полка? - с раздражением переспросил человек в английском пальто, - опустите руку. Как дела в полку?

- Не взирая на агитацию, полк остался верным Временному правительству, - без малейшего колебания отвечал прапорщик.

- Вы плохо осведомлены, прапорщик. Когда вы из полка?

И он продолжал, не дожидаясь ответа.

- Кексгольмский полк ночью снял посты и занял Балтийский вокзал и телефонную станцию. Можете итти!

Прапорщик слегка прикусил губу, сделал пол-оборота кругом и вышел.

Старый швейцар в синей ливрее с удивлением смотрел, как прапорщик, выйдя из кабинета, в котором помещался комендант Зимнего дворца, приложил тыльной стороной руку к пылающей щеке и бросился бежать по коридору.

В полутемном коридоре, слабо освещенном сверху, лениво слонялись туда и назад дворцовые служителя.

Вокруг было пусто, сонливо - как-будто все, что происходило на улицах, на площадях, в казармах, в правительственных зданиях Петрограда, не имело ни малейшего отношения к этим холодным, пустым комнатам - бывшей императорской резиденции, ставшей на несколько часов защитными постами потерявшейся армии, верной потерявшемуся правительству.

Прапорщик прошел несколько комнат и наткнулся на высокую перегородку, разделявшую зал на две неравных части.

За стеною слышались голоса и кто-то смеялся.

Он отворил дверь; юнкер, стоявший на часах, опершись на винтовку, схватившись за примкнутый штык рукою, - молча посторонился.

За перегородкой в конце коридора находилась столовая, богато инкрустированная черным деревом; вдоль стен, на паркетном полу лежали больничные матрацы, пол был усеян окурками папирос, огрызками хлеба, пустыми бутылками от дорогих французских вин, десятки лет сохранявшихся в императорских подвалах.

Юнкера Владимирского, Михайловского, Павловского училищ, веселые и равнодушные, оживленные и безучастные, вооруженные и безоружные, бродили туда и назад в табачном дыму между больничными матрацами.

Никто не обратил особенного внимания на офицера, появившегося из части дворца, отведенной Временному правительству.

Высокий рыжеватый портупей-юнкер пристально вгляделся в него, чуть пьяными глазами, видимо принял его за своего знакомого и весело приподняв над головой бутылку белого бургундского вина, прокричал чью-то чужую фамилию.

Прапорщик изредка проводя рукой по лицу, пылавшему яркой краской, молча прошел мимо, в одну из комнат, на стенах которой стройными рядами висели огромные, в тяжелых рамах, картины. На каждой картине, выбросив вперед голову, напружинив поддернутое вверх тело, выгнув грудь, маршировали солдаты.

Прапорщик молча остановился перед одной из картин - на ней император, создатель фрунтового государства на белой лошади с высоким султаном между настороженных ушей, принимал парад лейб- гвардии Преображенского полка. В стекле массивной, позолоченной рамы, отражались колонки ружей, составленные вдоль стены, и пулеметы, стоявшие на подоконниках. Окна были открыты.

За пулеметами в неясной, беловатой отмели стекла маячила Дворцовая площадь.

- Каков строй! - быстро сказал кто-то над самым ухом прапорщика - каков строй! Вот это, извольте взглянуть, русская армия!

Прапорщик обернулся и отступил в сторону: это говорил короткий человек с начинающей лысеть, коротко остриженной, головою.

- Капитан Воронов, к вашим услугам.

- Прапорщик Миллер, - сказал прапорщик, слегка отворачивая голову, чтобы не чувствовать едкого запаха спиртного перегара.

- Может-быть... большевик?

- Если бы я был большевиком, мое место было бы не в Зимнем дворце! запальчиво ответил прапорщик.

Капитан качнулся, прикрыл глаза.

- Ну и что же, теперь среди прапорщиков сколько-угодно большевиков. Да и не в большевиках дело! Дело в том... в том, что лучшие традиции нашей армии пошли прахом. Посмотрите на юнкеров! Они - будущие офицеры, а есть среди них хоть один аристократ? Защитники отечества! Каждый солдат может без всякого труда попасть в юнкерскую школу... Нет, к дьяволу, к дьяволу!..

- Каждый солдат такой же гражданин Российской Республики, как и вы, господин капитан, - сухо отвечал прапорщик.

- Правильно! - весело закричал тот, приподнимаясь на носках и с пьяным удовольствием разглядывая своего собеседника - не спорю, милый молодой друг... Только знаете ли, что? Нужно бежать отсюда... Мы еще не сыграли нашей партии, но... но, может-быть, лучше ее и не начинать! Честь, честь отменили, мерзавцы... - сказал он вдруг с горечью - Рабочие депутаты, сволочи! Государственные люди!

Прапорщик молча отвернулся от него и подошел к окну.

На площади, неподалеку от главного входа в Зимний стояли в строю три роты юнкеров в длиннополых шинелях. Высокий энергичный человек говорил им что-то, упрямо наклонив голову, сдержанным и коротким движеньем выбрасывая вперед правую руку.

Сквозь открытое окно до прапорщика долетело несколько фраз.

- Мятеж большевиков наносит удар делу обороны страны... сорвать Учредительное собрание... Необходимо вырвать, наконец, почву из-под ног большевизма... В ваших руках спасение родины, республики и свободы.

Юнкера с металлическим стуком взяли винтовки на плечо, беглым шагом перешли через площадь и исчезли под аркой Штаба.

- Тяжело! - сказал за его спиной тот же пьяный голос, - не то что-то, не то все, не... не то, пустота какая-то вокруг, прапорщик!

4.

- Десять человек в комнату семьдесят девять! Немедленно!

Военный, с красной повязкой на рукаве, появившийся на пороге комнаты, в которой прибывающие красногвардейские отряды устроили что-то в роде штаба, исчез так же быстро, как появился.

Из коридора на мгновение донесся шум, топот, гуденье - дверь захлопнулась и все стихло.

- Очередь пятому десятку! - весело прокричал мальчишка лет шестнадцати и застучал винтовкой об пол. - Лангензиповцы поперли! Ракитов, вставай, ляжки повытрешь!

В длинных сводчатых коридорах грохочет толпа. Повсюду толпа - на лестницах, в белых высоких

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату