— Ты пытаешься напугать меня. Да еще и привести в состояние транса?

— Я хочу, чтобы ты боялась! Но отличие от своего зверя, я не хочу вводить тебя в транс, — он дерзко смотрел на нее, его серебристые глаза пылали страстью.

В эту секунду Клэр поняла, что он снова и снова смакует каждую ее частичку, думая, как он будет в ней, твердый, сильный и гладкий. И в этот момент, она почувствовала его пульсирующее возбуждение и знала, что если предложит себя ему, то он согласится. Она затаила дыхание. Неужели его темная сторона загипнотизировала ее?

— А сейчас ты все еще доверяешь мне? — мягко спросил он, наклоняясь над ней, и в его словах звучала явная угроза.

Клэр заколебалась. Она хотела броситься в его объятия и прижаться к его возбужденному мужскому естеству. Но она не была глупой или очарованной. Она не хотела умереть ради него. Она хотела заняться с ним любовью.

— Да, доверяю.

— Тогда ты в опасности, девушка, — тихо произнес он.

О, она узнала этот тон. Он возбудил ее и опалил тело. Он смотрел на нее тем же хищным взглядом, что и прошлой ночью. Она обрела голос:

— Прошлой ночью ты умирал. Сейчас ты не умираешь. Тот зверь ушел. Я доверяю тебе. И ты должен доверять самому себе.

— Тот зверь, — язвительно ответил он, — беснуется во мне, желая освободиться.

Она не хотела соблазнять или испытывать его, но так или иначе она делала именно это:

— Нет. Я смотрю на Малкольма из Данрока, Повелителя времени, и что бы ты не захотел, я не побоюсь отдать тебе.

— Тогда ты не догадываешься о моих потребностях, Клэр.

Она тяжело задышала, напряжение возрастало, бурлило между ними.

— Ты хочешь секса, не смерти, — попыталась она начать.

— Я хочу ощутить именно то, что испытал прошлой ночью, — сказал он яростно. — Но я, ни в коем случае не хочу причинить тебе боль. Так что ты подчинишься мне в этот единственный раз.

Он сам с собой ведет ужасную яростную борьбу, подумала она. Все было хуже, чем она представляла.

— Прекрасно. Итак, ты собираешься в Данрок, несмотря на то, что Морей охотится на тебя? — ее тон был резок и язвителен. — А мне что делать? Томиться в аббатстве, как Мейрид? Спрятаться в другом шкафу? И долго это будет продолжаться?

— Да, — сказал он угрожающе. — Ты будешь скрываться там долгие годы, пока мне не удастся забыть твой вкус, твое ощущение, твой взгляд!

Клэр ошеломленно отпрянула от него.

Он покраснел.

— Ты останешься там до тех пор, пока Морей не забудет, что может использовать тебя, — с раздражением поправился он. — И в тот день ты вернешься домой к кузине и к своим книгам.

— Ты не так говорил, — сказала она, ее сердце дико трепетало. — И ты не об этом думаешь.

Он был мрачен, даже взбешен.

— Ты видишь, о чем я думаю! Ты знаешь, и все же не уступаешь! Ты хочешь, чтобы я согласился с этим? Хочешь, чтобы я признал правду?

Клэр заколебалась. Она знала, что ей это не понравится.

— Ты собираешься причинить мне боль.

— Да, лучше я сейчас причиню тебе боль, чем потом затрахаю до смерти, — он указал на нее пальцем, его рука дрожала. — Клэр, ты — наваждение. Не страсть, а одержимость. Я не люблю тебя и никогда не полюблю. И я не хочу твоей любви! Я хочу твое тело и жизнь, — он приблизил к ней свое лицо. — Я хочу войти в тебя прямо сейчас и вкушать твою жизнь, пока тебе уже больше нечего будет дать. Пока ты не умрешь. А сейчас убирайся.

Она замотала головой, отказываясь сдвинуться с места, и заплакала. Он не мог всерьез так считать. Она не ждала его любви, но ожидала, желала и нуждалась в его привязанности.

— Я не верю тебе. И не поверю. Я могу поверить, что ты одержим мною, но ты не хочешь моей смерти. Ты хочешь, чтобы я была жива и лежала в твоей постели. Еще я думаю, ты хочешь, чтобы я присутствовала в твоей жизни, потому что ты заботишься обо мне больше, чем можешь признать.

Он побледнел.

— Так что, если ты думаешь запугать или ужаснуть меня, ну, что ж, я уже напугана и дрожу от страха, но я не намерена забывать о прошлой ночи. Я никогда не забуду эту ночь. Малкольм, я напугана, но не мертва! Потому что ты остановился и не взял мою жизнь. А почему? — вскричала она сквозь слезы. — Потому что в тебе есть добро. Я смотрю и говорю не со злым человеком! Морей внушил тебе это. Я не понимаю эту чертову физиологию исцеления себя с помощью чей-либо жизни, и я никогда не пойму, почему бог создал такой глупый план, согласно которому убивают невинных людей для спасения великих героев. Но жизнь, Малкольм, состоит из принятия моральных решений. На протяжении всей истории люди делают выбор, сражаются за добро против зла, и также борются против зла в себе! Вчера ночью ты сделал свой выбор.

— Ты победил Морея, — добавила она уже спокойнее, вытирая слезы. — И я полагаю, что мы будем наносить ему поражения снова, и снова, и снова, так долго как это потребуется, и вместе.

— Ты не проживешь так долго, чтобы увидеть это, — равнодушно ответил он, отворачиваясь от нее и садясь верхом на серого жеребца.

Клэр была удручена. Она говорила от всего сердца, и с жаром высказала каждое слово. Но Малкольм не собирался менять свое мнение. Его решение было подобно камню. Он не собирался обдумывать то, что они могли бы вместе бороться с Мореем. Он не собирался обдумывать то, что они должны вместе бороться с Мореем.

Клэр схватила поводья.

— Я знаю, что это опасно! — яростно вскричала она. — Но я хочу рискнуть, потому твоя душа для меня много значит. Это мой выбор, Малкольм.

— Нет. Это не твой выбор. Я поклялся защищать тебя, Клэр, что я и делаю. Ты самая настырная и упрямая женщина, которую я когда-либо встречал, — его глаза полыхнули. — Ты поедешь на Иону, как я и приказал. Отпусти мои поводья.

Она глубоко вздохнула, выпуская повод.

— Я знаю, ты здесь король, но в моем мире женщина свободна, и никому не подчиняется, даже своему мужу. Она подчиняется только самой себе!

Он грубо засмеялся.

— Мы в моем мире, Клэр, и в этом мире я твой господин, и ты подчиняешься мне.

Клэр с трудом могла думать. Сейчас не лучшее время для споров с их яростными вспышками гнева, но если она не убедит его доверять самому себе, он уедет без нее. Может быть, он прав, и борьба за него огромная, роковая ошибка. Но, возможно, он ошибается.

Клэр решила рискнуть жизнью.

И он, должно быть, почувствовал ее намерения, потому что весь побелел. Тот же ужас, который она видела прошлой ночью, появился на его лице.

Она двинулась к двери, перекрыв выход из конюшни.

— Малкольм, мы должны верить друг в друга. И ты должен поверить в себя. Пожалуйста, — с отчаяньем добавила она.

— И как, во имя Господа Бога, ты сможешь сейчас это сделать? — заревел он, впадая в бешенство.

Сердце Клэр забилось так сильно, что она почувствовала слабость:

— Займись со мной любовью.